Александр Власов - Бун-Тур

— Врет он!

Это Бун сказал. У него в критические моменты голос особый появляется. И взгляд — тоже. Редко это бывает, но зато как он взглянет, как скажет этим голосом, так все мальчишки верят ему на сто десять процентов. Лейтенант не Васька, конечно, не Борька и не кто-нибудь другой из нашего класса. Но вижу, и на него подействовало. Он внимательно Буну в глаза посмотрел, взглянул на чистильщика, ладонь вперед выставил и застопорил его на всем ходу, как машину, нарушившую правила уличного движения. Потом к милиционеру обратился:

— Слушаю вас, старшина.

Тот и доложил. Честно доложил. Не прибавил ни слова! Картина вполне объективная. И сам я вижу: со стороны можно думать, что это чудо с будкой сотворили мы с Буном.

— Так было? — спрашивает лейтенант у Буна.

— Так, — отвечает Бун, и я головой киваю.

Лейтенант отпустил старшину и долго слушал чистильщика. Я несколько раз пытался вмешаться, но натыкался на ладонь лейтенанта. Она, как милицейский жезл на перекрестке, язык мой останавливала.

А чистильщик насыпал на нас такую гору чепухи всякой, что удивляюсь, как мы не лопнули под этой тяжестью. Во-первых, мы, оказывается, целыми днями вертелись вокруг его будки — высматривали, где лежат деньги. Во-вторых, по ночам мы пробовали сломать замок. В-третьих, нацарапали на дверце нехорошее слово. Он его закрасил, а мы еще хуже написали. В-четвертых, в-пятых, в-шестых — и с каждым пунктом голос чистильщика все крепчал и превратился бы, наверно, в ультразвук. Но лейтенант погладил усики, припечатал ладонь к столу, будто штамп поставил, и прервал его:

— Ясно! Вы свободны, гражданин!

Чистильщик навалился на барьер.

— Как свободен?

— Вы не довольны? — улыбнулся лейтенант.

— Не уйду, пока…

— Советую уйти, — сказал лейтенант многозначительно.

— А эти? — чистильщик пробуравил нас взглядом.

— Виновные будут наказаны.

— А будка?

— Ее заменят… Идите, гражданин! Надо будет — вызовем.

Чистильщик снова навалился на барьер, но лейтенант повторил: «Идите!», и мы остались втроем. Сидим, переглядываемся с Буном. Рта не раскрываем, но страх уже прошел, потому что чувствуем: этот лейтенант разберется, поймет. А он и спрашивает:

— Почему не плачете? Или привыкли в милиции сидеть?

— В первый раз, — говорит Бун.

— В первый! — подтвердил и я. — А плакать нам нечего! Интересно даже — экскурсия настоящая! По детективам милицию не очень-то узнаешь.

— Любите? — спросил лейтенант.

— Милицию? — усмехнулся я.

— Детективы.

— Один у нас любил! — говорю.

— Ну и что дальше?

— Ну и ушел!

— Куда?

— Да в милицию вашу работать.

— Ученик?

— Зачем ученик? Ученика бы не взяли!..

В это время в комнату вошел толстый, вроде Жаботинского, майор. Спросил:

— Готово?

Лейтенант подал ему какой-то лист.

— Пожалуйста!

Майор пробежал его глазами, потом на нас уставился. Взгляд у него хмурый, колкий, точно он из этого листа вычитал, что мы с Буном семерых ограбили и троих зарезали. Но лейтенант еще ничего про нас не написал, ни единого слова.

— Кто такие? — насмотревшись на нас, спросил майор.

— Любители детективов! — отрапортовал лейтенант.

Майор совсем хмурый стал.

— Начитались и?..

Это он, значит, узнать хочет, что мы натворили после детективов.

— Ничего не начитались! — крикнул я. — И совсем не мы детективы любим!

— А кто же? — спросил майор таким тоном, будто читать детективы — самое страшное преступление перед всем человечеством.

Я даже засомневался, сказать про нашего чертежника или не открывать его тайну. Смотрю на Буна вопросительно. А он взял и сказал:

— Это наш учитель по черчению. Это он после детективов в милицию пошел работать.

— Учитель? — глаза у майора совсем под брови заползли. — Лысый такой? Бритый?

Чувствую, что после этих хитреньких слов меня заносить стало.

— На такие, — говорю, — наводящие вопросики с ловушкой ни один уважающий себя шпион не клюнет! Давно известно: отвечать надо наоборот!.. И не лысый, и не бритый, а с бородой!

Мы с Буном не ожидали, что толстый сердитый майор может смеяться как ребенок. Положил лист на барьер и заливается! Даже заколыхался весь! И лейтенант подхихикивает, но не очень громко, чтобы не обидеть начальника, которого я перехитрил.

Майор глаза руками вытер, взял лист с барьера, опять на нас уставился.

— Кто же это, — спрашивает, — научил вас такой премудрости? Не Борис ли Борисович?

Настала наша очередь удивляться. Что ни говори, а в милиции многое знают!