Владимир Длугач - Маэстро Воробышек

— А это не ваши вещи, — продолжала Лопатина, глядя на девушку, — а Николая Николаевича Раздольского. Мне не хочется сейчас при всех читать вам нотации. Мы еще поговорим с вами об этом. А пока вот что. Вам придется выступать на суде в качестве свидетельницы.

— На суде? — механически повторила Тангенс. — Ни за что! Ни на какой суд я не пойду! Достаточно и того спектакля, который вы мне устроили здесь!

— Товарищ старший лейтенант! Она на суд пойдет и все расскажет, все, как было… И запомнит это на всю жизнь, — сказал сердито Николай Николаевич. — Стыдись, Татьяна, такое малодушие! Идти надо, и ты пойдешь…

Он хотел еще что-то добавить, но только махнул рукой и вышел из комнаты.

— Я, собственно, ничего не понимаю, — произнес Терентий с таким видом, как будто он действительно ничего не понимал. — Что за суд? При чем здесь свидетельские показания?

Лопатина повернулась к нему.

— А вы кто такой будете, гражданин?

— Я?.. Разве это так важно?

— Да это же тот самый Терентий, — с какой-то особенной злой радостью пояснил Виктор. — Терентий, на которого она гадала…

— А-а, — презрительным тоном протянула Лопатина. Потом передала Тангенс повестку и потребовала, чтобы та расписалась.

После ее ухода Тангенс подошла к креслу и бессильно опустилась в него.

— Чудаки, — сказал Терентий, пожимая плечами. — Частное дело человека, а они лезут… — Ему очень хотелось свести все, что случилось, к забавному приключению. — Самое невинное занятие, и вдруг — нельзя.

Николай молчал. Потом шагнул вперед и остановился возле кресла, в котором сидела Тангенс.

— Значит, правда? Значит, это Терентий? Из-за него все это…

— Знаете что… — Тангенс произнесла эти слова спокойным, даже безразличным тоном. Но вдруг закричала: — И чего вы пристали ко мне, сцены устраиваете? Да, да, я люблю Терентия и гадала на него. А вы путаетесь между нами. Да кто на вас обращает внимание, мальчишка вы…

— Тангенс, хватит! — перебил ее резко Терентий.

— Возомнили, будто вы мне нужны, будто это я хотела, чтобы вы ехали с нами во Львов.

— Тангенс, хватит, говорю, — крикнул Терентий.

— Что хватит? Ведь ты же сам говорил мне, что тебе нужен Николай. Для тебя я все делала, для тебя притворялась, что этот мальчишка интересует меня, для тебя ходила с ним по паркам, ездила за город, улыбалась ему, флиртовала. Из-за тебя мне теперь и в суд идти.

— Николай, не слушай эту истеричку, — пренебрежительно сказал Терентий. — Я тебе предлагал выгодное дело, оно было интересно тебе, так же как и мне. Поедем во Львов, там… — Он криво усмехнулся. — В конце концов можешь ухаживать за Тангенс, мне не жалко. Пусть она из-за тебя ходит к гадалкам. Пойдешь, Тангенс, а?

— Мерзавец! Мерзавец! — крикнула вся в слезах девушка и опустила голову на ручку кресла.

Николай склонился над ней, но тотчас же выпрямился. Повернулся к Виктору — глаза его глядели на друга беспомощно и просительно.

Виктор взял его за руку.

— Пойдем отсюда, Колька. Нечего тебе здесь делать. — Он легонько подтолкнул Николая к двери, и тот послушно пошел к выходу.

На улице было по-прежнему пустынно, легкая испарина шла от раскаленного и мягкого асфальта. Виктор и Николай свернули в переулок. Дошли до небольшого скверика, в котором бегали малыши и беседовали, сидя на скамейках, мамаши и няньки.

— Сядем? — предложил Виктор.

Они отыскали свободное место и сели.

— В таких случаях как-то не находишь сразу нужных слов, — сказал тихо Виктор.

— Меня успокаивать не надо, — отрывисто бросил Николай.

— Да я и не думаю успокаивать…

Большой разноцветный мяч подкатился к ногам Николая и закатился под скамейку. За ним подбежал маленький, с надутыми щеками мальчонка. Он пытался достать его, но безуспешно. Николай вытолкнул мяч из-под скамейки ногой, и это движение как будто бы отрезвляюще подействовало на него.

— Смешной я со стороны? — спросил он с деланной усмешкой.

— Слушай, Колька, я на тебя не гляжу со стороны. Я тебя хорошо понимаю. Так понимаю, как будто бы все это случилось со мной.

— Если понимаешь, чего же ты от меня хочешь? — уже не таким ершистым тоном произнес Николай.

— А вот чего… — Виктор посмотрел прямо в глаза другу. — Ты обманул товарищей. Из-за тебя наш лагерь может проиграть. Нельзя так подводить людей. Ты сам говорил, что в спорте надо быть чистым…

— Смотри, воробышек, а уже учит.

— Был воробышек, а сейчас учу, потому что и ты, и Леонид Васильевич, и другие меня учили. Теперь ты сам хуже воробышка.