Виктор Аланов - Петька Дёров

— В мастерские, — на ходу бросил Фомка, быстрым шагом пересекая площадь. — Там посмотрим, что попалось. Уж и тяжелая, — добавил он, тщательно укрывая добычу от любопытных взглядов полами кацавейки.

В развалинах железнодорожных мастерских было пусто. Мальчики забрались на чердак полуразрушенного здания. Очистив на полу место от щепы и мусора, Фомка расстегнул сумку и стал вынимать ее содержимое. Прежде всего он с интересом повертел в руках бутылку.

— «Ма-де-ра! — громко прочел он надпись на ярлыке. — Наркомпит. Винный завод.»

— Наша! Советская! — радостно воскликнул Петька.

— Ясно, наша, — рассудительно заметил Фома. — У фрицев всё краденое.

В сумке оказались колбаса, масло в красной пластмассовой коробке, буханка хлеба, две пачки сигарет…

— Уй, как много, — радовался Фомка, — смотри, Петь, шпиг, целое кило будет. Теперь живем!

— Объедимся, пожалуй.

— Ничего, мы помаленьку. Глянь, и трубка, и табаку целая пачка. Повезло!

На крыше что-то загрохотало. Но это лишь ветер, налетевший внезапно, гремел оторванными железными листами кровли, предупреждая о надвигающейся метели.

— Холодно, — съежился Петька.

— И то, холодно. Подожди, сейчас согреемся. — И, разыскав в чердачном хламе старый гвоздь, Фомка вытащил пробку из бутылки. — На-ка, глотни!

— А ты не боишься пить? — отстранился Петька. — Может, отрава?

— Ну да, отрава! Видел, как с этой отравы фриц песни пел? И на ярлыке написано: «Наркомпит». Нашу можно.

— Нет, всё равно не буду, — отказывался Петька. — Я никогда не пил.

— А я пьяница, что ли, по-твоему? — обиделся Фома. — Напиваться стыдно, а немножко, чтобы согреться, можно.

Налив мадеры в кружку, вынутую из сумки, он отхлебнул глоток вина, скорчил рожу, с видом знатока понюхал кусочек хлеба и откашлялся.

— Сильна, — проговорил он, переводя дух и закусывая колбасой.

Петька нерешительно взял кружку.

— Да не бойся, — уговаривал его Фома. — Она не горькая.

Петька сделал маленький глоток.

— Отец говорил, — пока школу не кончишь, к вину не притрагивайся, — тихо сказал он, отставляя кружку.

— Это он правильно, конечно, — согласился Фома. — Только это хорошо, когда дома живешь. А в трактир пойдешь заработать, иногда просто насильно угощают. Ты не думай, я много не пью. Рюмочку, чтобы отстали. Я, брат, всё знаю, что и как надо делать. А теперь — ешь.

У Петьки кружилась голова. Стало тепло и весело. Глядя на друга, он смеялся. Развеселился больше обычного и Фома.

Утолив голод, мальчики запрятали сумку в угол чердака, — в их руках она могла вызвать подозрение, — а продукты рассовали по карманам и за пазуху. Глубоко упрятав в карман бутылку с мадерой, Фома, для пущей важности, закурил сигарету. Он предложил сделать это и Петьке, но тот решительно отказался. Фома не настаивал, хотя категорически заявил, что обязательно выучит его курить.

Возвращаться домой мимо трактира они не решились, — встретится еще толстый полицай. Пошли другой дорогой.

Выйдя на Плехановскую горку, Фома стал еще веселее. «По долинам и по взгорьям…», — запел он. «Шла дивизия вперед», — подхватил Петька.

Шагая в ногу, мальчики дружно взмахивали руками, выговаривая слова любимой песни, сразу напомнившей им о веселых пионерских лагерях, о дружных походах. А сейчас она особенно отвечала их настроению. Ведь и они, так же как лихие приамурские партизаны, находились среди врагов. И они не боялись их, вот ни чуточки.

На льду реки они наткнулись на группу подростков. Услышав слова знакомой песни, те в растерянности остановились. Это были давние враги Фомки — «купчишки».

Мальчишек было человек восемь. Силы явно неравные. В обычное время Фома, наверно, избрал бы путь благородного отступления и ограничился перебранкой издали, а затем положился бы на свои быстрые ноги. Но сейчас у него в ушах звенела еще боевая партизанская песня, а в голове, — что греха таить, — шумело от выпитой на голодный желудок мадеры. К тому же, среди неприятелей был и пухлый сынок полицейского, а его свиная морда живо напомнила Фомке о пережитом оскорблении.

— Купцы идут! — воскликнул он, метнувшись в сторону, подобрал валявшуюся палку и, не раздумывая, ринулся на врагов с криком: «Бей их, Петька, кроши!»

Схватив первую попавшуюся в руки льдину, Петька, не задумываясь, с воинственным воплем помчался на врагов. Взъерошенный, как воробей, в огромных, не по росту, валенках Фома кинулся на неприятелей так неожиданно, что те растерялись и начали удирать.