Октав Панку-Яш - Великая битва у Малого пруда

Но это происшествие, записанное в вахтенном журнале последним, на Малом пруду было отнюдь не последним.

Итак, все рьяно занимались укладкой высушенных растений на гербарные листы. Собственно, это только говорится, что «все». Двое ребят, разумеется, оставались на постах, один — на наблюдательном пункте, на верхушке клёна, другой — у сторожевой будки.

И всё же…

Всё же в это самое время кто-то незаметно пробрался в гавань — уже во второй раз в истории порта Малый пруд — и оставил на песке письмо.

Кто мог это сделать? Дежурный наблюдатель дал честное пионерское слово, что ни на секунду не отвлекался и следил очень внимательно.

Ну, а если пионер даёт слово, не подлежит сомнению, что он говорит правду.

По поводу письма был немедленно созван совет командиров. В адмиралтействе за столом собрались три испытанных командира: Санду, Петрикэ и Мирча, а рядом с ними и новые командиры — Нина и Родика. Сбоку, с тетрадкой и карандашом наготове, примостился Дину.

— Товарищи командиры! — сказал Санду вставая. — Я зачитаю вам письмо. Но прежде я хотел вам сказать вот о чём. Самый факт, что письмо очутилось в порту, должен заставить нас призадуматься.

— Нужно наказать дежурного наблюдателя. Вот что! Он виноват!.. — выпалил Петрикэ. Но видя, что выражение лица Санду не изменилось, Петрикэ что-то вспомнил и уже менее решительно добавил: — Значит… давайте хорошенько обсудим.

— Давайте обсудим, — поддержал его Мирча.

— Наблюдателя уже спрашивали, не прозевал ли он, и он дал честное пионерское, что нет, — сказал Санду. — И мы должны верить ему: ведь пионерским словом зря не бросаются.

Тут вмешалась Нина и с жаром сказала:

— Не верить ему просто никак нельзя! И если его наказать, он тогда отчается — он-то знает, что говорил правду.

— Ну да! — кивнула головой не очень словоохотливая Родика.

Петрикэ закусил губу.

— Вы правы… Но ведь и письмо не с неба свалилось. Его принесли. Кто же отвечает за появление письма в порту? Кто-то должен отвечать!

— Знаете, что я думаю? — сказал Мирча. — Наверно, кто-нибудь из наших выдал пароль, кто-то воспользовался им и преспокойно прошёл мимо сторожевого поста.

— Нет, — возразил Санду. — Я спрашивал. Никто не проходил.

— Ну так как же? — недоумевал Петрикэ. — На чём же мы порешим? Я повторяю: кто-то должен отвечать!

— Почему же «кто-то»? — сказал Санду. — Я считаю, что все мы должны отвечать.

— И выполнять внеочередной наряд тоже все? — нахмурившись, осведомился Петрикэ.

— Вовсе нет. Просто-напросто все мы должны признать, что каждый из нас виноват, а впредь нам надо глядеть в оба. И чтоб это было в последний раз!

Дину записал всё в вахтенный журнал, подчеркнув слова «в последний раз»…

— А теперь, товарищи командиры, я прочитаю вам письмо, — продолжал Санду. — Слушайте внимательно, потому что мы тут же должны принять решение. Предупреждаю вас — вы это увидите из письма, — что нам предстоит битва.

— Битва? — ужаснулась Родика.

— Вот здорово! — радостно воскликнула Нина.

— Тише, читаю…

Санду разложил на столе лист бумаги. Все так и впились в него взглядом. Вверху был нарисован корабль с чёрными парусами, на палубе можно было различить две маленькие пушки с поднятыми стволами.

— «Вызов», — прочёл Санду заглавие письма. — «Я, Нику Негулеску, адмирал порта Большой пруд, расположенного в географическом пункте Лягушиное побережье, от имени своих моряков…»

— Что-о? — воскликнул Петрикэ. — О каких это моряках он говорит? Илиуцэ уже превратился в «моряков»?

— Подожди! — прервал его Санду. — Читаю дальше: «…от имени своих моряков вызываю вас на битву не на жизнь, а на смерть, потому что вы нарушили нашу территорию Лягушиное побережье».

— Какая наглость! — возмутился Мирча. — Утащили наши корабли и думают, что мы пальцем не пошевелим!..

— А с каких это пор Лягушиное побережье стало их территорией? — повысил голос Петрикэ. — Это нейтральная территория. Ни их, ни наша.

Санду постучал по столу:

— Прошу помолчать. Потом поговорим. Слушайте же дальше: «Должен предупредить вас, что я стянул крупные силы моряков, готовых нанести вам сокрушительный удар. Вы, конечно, рады бы узнать численность моряков, но дудки…»

— Брр! — сделал гримасу Дину. — Что за выражение в дипломатическом послании!.. До чего неучтивы эти юноши!

— «…Сообщаем, однако, что начнём бой завтра в семнадцать ноль-ноль (то есть в пять часов вечера). Огневые средства: песчаные ядра… Не выражаю вам никакого уважения, потому что вы взяли мою сандалию». Подпись неразборчива. Постскриптум, то есть приписка, — пояснил Санду: — «Сандалия, которая попала в ваши вражеские руки, будет отвоёвана. Не приветствую вас».