Октав Панку-Яш - Великая битва у Малого пруда

— Почему бы вам заодно не пригласить на подмогу своих родных? — сказал Нику, когда все семеро заспорили, поскольку каждый считал, что предложенный им ход — самый удачный и что только так — нет, вот так — можно нанести противнику сокрушительный удар. И Нику хвастливо добавил: — Я вас всех в два счёта обставлю! Во сколько ходов сделать мат?

При появлении Санду поднялся крик. Оставив партию незаконченной, ребята кинулись ему навстречу. А когда Санду в ответ на десятки нетерпеливых вопросов бросил своё излюбленное «дельно», весёлое, мощное «ура» огласило двор. Дину тут же сочинил частушку:

Частушка была встречена взрывом смеха, послышались протесты:

— Сказал тоже — «расцветает»! Ты и не увидишь, как он цветёт.

— Попал пальцем в небо! «Кипарис — явись»!..

— Таких поэтов лучше не надо!

— Это такие же стихи, как я — самокат.

— Всякое бывает, юноши, — оправдывался Дину. — Я же на ходу сочинял. И потом, если хотите, я могу изменить: «Кипарис мой, кипарис, все на Малый пруд явись!» Так ведь можно, правда?

Смеясь и подталкивая Дину, который всячески отбивался и кричал: «Если вы не перестанете, я ещё такие же дрянные стихи сочиню», ребята вернулись в «тихий уголок». Санду вкратце передал свой разговор с Петре Станку. Ребята обрадовались, что адмиралу не пришлось просить и что беседа велась, как он выразился, «на равных началах». Они только удивились, что Петре Станку тоже не знал того человека, который гнал их с пруда.

— Это какой-нибудь злодей, — сказал Дину.

— Как будто пруд — его! — Надув щёки и выпятив живот, Алеку пробасил: — Вы мне тут не попадайтесь, пруд мой!

Алеку превосходно умел «изображать», но лучше всего ему удавался «хозяин Тимофте», который раньше держал самую большую лавку «Бакалеи и гастрономии» в районе. И теперь все стали просить Алеку представить «хозяина Тимофте».

Алеку засучил рукава, спустил на лоб прядь волос, взял у Дину его белую парусиновую курточку и подвязал её на манер фартука, потом каким-то каркающим голосом зачастил:

— Яблок желаете? Сколько? Кило? Как? Это гнилое яблоко? Избави боже! А вот это? Тоже гнилое? Ничего, всё равно мне в убыток… Что вы говорите? Это не яблоко, а картофель? Ничего, картофель тоже полезен. Жареный картофель даже вкуснее яблок…

— Слушай, Алеку, иди и правда в артисты! — посоветовал ему Дину. — Я стану писать пьесы, а ты будешь играть. Видел, как я ловко сочиняю: «Расцветает кипарис…»

Санду только теперь заметил Нику. Он подошёл к нему и ироническим тоном спросил:

— Ну, как дела, «адмирал»?

— Хорошо, адмирал! Даже лучше, чем я думал. Боюсь, что у тебя вот неважно…

— Это почему же?

— Кто знает? Сдаётся мне, что ты уже не сможешь похвастаться перед отрядом…

— Хвастаться? Чем?

— Мною…

— Тобой действительно никто не может похвастаться!

— Ого! Воображаю, как бы ты хвалился! — Нику принял забавную позу, выставил грудь вперёд и, подняв руку, важно сказал: — «Товарищи, поздравьте меня! Напишите обо мне в стенной газете и пошлите заметку в «Пионерскую искру», я, Санду Дану, самый выдающийся, выполнил своё обязательство: отучил Пику — буяна, каких мало, — от его замашек». Ха-ха-ха! Так бы и сказал, кабы только мог… Но птичка улетела! Насыпь ей соли на хвост…

— Ты не птичка, Нику… Ты просто птица, и к тому же домашняя, из породы спесивых, что распускает хвост и надувается. А обязательство, к твоему сведению, мы всё равно выполним!

— Ты меня просто смешишь…

— Смейся сколько хочешь, но запомни: с драчунами мы не уживёмся. Мы не позволим тебе хвастать… своей силой! Драться не позволим!

— Серьёзно?

— Очень серьёзно!

— Тогда я покажу тебе сейчас, насколько это серьёзно. Илиуцэ! Илиуцэ, поди-ка сюда!

Илиуцэ подошёл, и только он очутился возле Нику, как тот ударил его.

— Ты что, Нику? — рассердился Илиуцэ. — Не трогай меня!

— Ну, видел… товарищ Санду Дану?

— Видел, — огорчённо ответил Санду. — Но тут не в тебе одном дело. Илиуцэ тоже хорош, если после всего этого продолжает дружить с тобой…

— А я уже привык, — вздохнул Илиуцэ. — Сейчас он не больно ударил.

— «Привык»! — вздохнул и Санду. — А почему ты не привыкнешь ходить на руках, вниз головой?

— Это не одно и то же, — неуверенно сказал Илиуцэ.

— Нет, одно и то же! — отрезал Санду.

Тут подошли и остальные. Санду обернулся к ним и спросил:

— А где Петрикэ? Он тоже на сбор колосьев уехал?