Октав Панку-Яш - Великая битва у Малого пруда

Влад привёл её и предложил сесть.

— Нет, спасибо, я постою. У меня дома посуда немытая, а с матерью шутки плохи. Вы знаете, всё хозяйство на мне. Мама вроде главного инспектора…

— Ага… И что же, трудновато ладить с главным инспектором? — смеясь, спросил Влад.

— Трудновато, но что поделаешь? — Девочка пожала плечами: мол, иного выхода нет. — Мама говорит, будто потому поручает мне мыть посуду, что я внимательная. В этом году я ещё ни единого блюдца не разбила. Я даже не позволяю отцу помогать мне вытирать посуду. Он самую красивую чашку разбил!

— Скажи пожалуйста, самую красивую! Интересно! Ну, садись, рассказывай…

Девочка села на стул.

— Я сяду, только, знаете, я ведь не поболтать пришла. Правда, это моя болезнь. Мама говорит, что я трещотка. И в школе насчёт дисциплины у меня плоховато. По всем предметам пять, только по поведению четыре. Из-за того, что я разговариваю на уроках…

— Да, перемены короткие, — улыбаясь, поддержал Влад.

— Не короткие, просто не могу удержаться. Отец и мать очень настойчивые, когда что-нибудь надо сделать. И почему я такая? Вот ведь и к вам пришла потому, что не могла удержаться. Хотела вымыть посуду, но бросила всё, помчалась в школу, узнала ваш адрес — и бегом сюда.

— А зачем я тебе нужен?

Девочка покраснела и, опустив глаза, сказала:

— Набедокурила я… даже не то что набедокурила, это гораздо хуже… Только вам я и могу рассказать…

— Только мне?

— Да! — Посмотрев с опаской на Влада, она сказала: — Если вы чуткий человек… Вы чуткий?

— Кто его знает! — Влад задумался. — Смотря по тому, что ты подразумеваешь под словом «чуткий»…

— Думаю, что да… Иначе как бы вы стали инструктором? Правда? — Но прежде чем Влад ответил, она быстро добавила: — Кажется, опять я лишнее говорю. Лучше я расскажу вам, зачем я пришла.

— Да, так будет лучше, — согласился Влад. — Тем более что ты спешишь. С главным инспектором шутки плохи.

Девочка выпрямилась и подняла голову с таким видом, будто собралась делать доклад.

— Вот что случилось. Мы живём по соседству с семьёй Бунеску… У них много детей, но только один — мой ровесник. Остальные либо старше меня и не играют со мной, либо меньше меня и я с ними не играю… Только с Петрикэ я могла бы сговориться. Но он и не смотрит в мою сторону. Вчера вечером я взобралась на их вишню, а он пришёл и стал гнать меня. Я не захотела, и он полез за мной на вишню, но упал и…

— И что? — озабоченно спросил Влад. — Расшибся?

— Не расшибся, но… но случилось несчастье. Галстук свой разорвал. Потому я и пришла. Он так расстроен. Чуть не заплакал, но меня постыдился. Он не виноват. Это из-за меня… Сразу вдруг — трах! — и упал…

Девочка замолчала. Молчал и Влад. Он смотрел на окно, точно обладал способностью видеть сквозь синюю бумагу, что происходит на улице. Девочка выжидающе смотрела на него.

— Запутанная история, — сказал Влад. — Как же быть? Не может Петрикэ носить рваный галстук.

— Я хотела зашить… Я умею… В кружке «Умелые руки» я была на втором месте. Но всё равно, он уже не будет как новый.

— М-да, — задумчиво сказал Влад. — Каким был, не будет… Всё же…

— Что?

— Бывают и такие случаи, когда рваный, запачканный галстук почётнее нового… Галстук Володи Дубинина изрешетили осколки. Значит ли это, что он не умел дорожить им?

— Но ведь Володя был герой!

— Он был герой… — повторил Влад, кивнув голо вой. — Его галстук замечателен не тем, что был, скажем новый, выглаженный. Важно, что тот, кто носил его, дорожил званием пионера до последней минуты своей жизни. — Оба помолчали, потом Влад продолжал: — Конечно, пионерский галстук нужно беречь, но это ещё не всё… Предположим, ты и бережёшь его, но плохо учишься, не держишь своего слова или трусишь… Чего тогда стоит твой пионерский галстук?

— Это верно. Но ведь Петрикэ хороший мальчик, учится хорошо и совсем не трус, — быстро заговорила девочка. — Он вполне заслужил красный галстук. Это я виновата, а не он… Я и пришла сюда, чтобы признаться в этом. Петрикэ мой единственный сосед. Но он немножко злой и не обращает на меня внимания. Ведь не съем же я его?

— Меня ты не съела, — сказал Влад.

— Опять я много говорю, правда?.. Однажды я попробовала завязать рот платком. За целый час ни словечка не сказала. Отец стал смеяться надо мной. Я развязала платок спросить, чего он смеётся, а потом весь день и проболтала. Не могу удержаться, да и всё! Вот и сейчас: надо бы уходить, а я сижу. Ведь уже сказала всё, что должна была сказать. Мне пора уходить, правда?