Всеволод Нестайко - Невероятные приключения в лесной школе

— Игрунок? Кто это?

— Вы не знаете, кто такие игрунки?! Эх вы!.. Это такие волшебные человечки из Страны Интересов. Они всё вокруг делают интереснее. Вы думаете, что, когда играете, вы сами играете?.. Хе-хе!.. Хорошо же вы о себе думаете!.. Это игрунки вам помогают! Но вы их не замечаете. Они очень маленькие. Невооружённым глазом их не разглядишь.

— Вот это да! — удивился Коська.

— А мы и не знали! — добавил Колька.

— «Не знали — не знали…» Теперь будете знать. Так что предупреждаю. Напоследок. Хотя и поможет вам игрунок Смешилка Выручалкин, да дело это ответственное и трудное. Нельзя возвращаться, не доведя до конца. Либо до конца будете бороться за своих одноклассников, либо сами в Паутинии останетесь. Так-то! Подумайте! Может, ещё откажетесь!

Переглянулись Коська с Колькой.

Последний шанс. Ещё можно отказаться…

Ещё…

— Нет! Не откажемся!

Слово дали.

И вроде старше стали.

С гордостью друг на друга поглядывают.

— Ну, что же — молодцы! — впервые улыбнулся и сразу показался добрым Лесовик-Боровичок, — Так я и думал. А теперь прощайте! Если всё будет хорошо, ещё увидимся. Пока! — и старичок скрылся под прошлогодним листом.

— Ну? — посмотрел Коська на Кольку, — Что, будем плакать?

— Будем!

— Что-то не хочется…

— А мне, думаешь, хочется?!

— Ну, начинай, а я — за тобой!

— Нет, давай, ты — первый!

— Ну, вот… Давай, вместе. Три — четыре!.. У-у-у!..

— У-у-у!..

Хором завыли Коська с Колькой.

А в глазах — ни слезинки.

Что тут поделаешь?..

Когда плакать неохота, на так-то просто выжать слезу из глаз. Когда не надо — сами льются, а когда надо — хоть тресни!

— Знаешь, вспомни что-нибудь грустное, что-то такое, отчего ты когда-то уже плакал, — посоветовал Коська Кольке, — И я про себя вспомню…

Вспоминали они, вспоминали… Жалели друг друга…

Не помогает!

Кончилось тем, что Колька больно уколол Коську, а Коська больно ударил Кольку по носу. Наконец-то помогло — заплакали оба. Сначала тихонько, потом — разошлись, заревели во весь голос.

Ведь главное — начать, а потом, как войдёшь во вкус, можно дня три плакать.

Плачут они, плачут, устанут — уколют, ударят друга, подерутся — и снова в слёзы.

И вот…

— Знаешь, а ты уменьшился, — прошептал Коська, украдкой оглядываясь.

И Колька сильнее заплакал.

Ты бы тоже сильнее заплакал, если бы вдруг начал уменьшаться. Непонятно же. Непонятно и страшно. Почему-то увеличиваться, расти — понятно, радостно, а уменьшаться как-то страшновато. Так уж в природе заведено.

Плакали Коська с Колькой, плакали… Уменьшались, уменьшались…

И вдруг в мгновенье ока полетели куда-то вниз. А вокруг них всё росли и увеличивались какие-то зелёные деревья без веток, но с ярко-зелёными сочными стволами. А куда-то высоко-высоко в небо упиралась какая-то странная обросшая гора.

По одному из стволов ползло какое-то чудовище, большое, с автобус, и ярко-красное с чёрными пятнами. По другому стволу сновало другое — с растопыренными ногами.

Коська и Колька сразу смекнули, что деревьями и чудовищами им кажутся трава и насекомые — божья коровка и муравей. А обросшая гора — дуб, под которым они сидели.

Хотя и ожидали они именно этого, а всё же им стало страшно. Так и оцепенели они от страха.

И не удивительно.

Думаю, ты, дружок, тоже бы испугался, если бы вот так вдруг начал уменьшаться.

— А, здравствуёте, здравствуёте, дорогие гости! — услышали они сонный слащаво-медовый голос.

Обернулись Коська с Колькой на голос.

Из-за дерева-травинки выглянула голова — пыльная, нечесаная голова с пыльной лохматой бородой и большим, похожим на мухомор носом, один глаз закрыт, а другой — прищурен.

— Здра-а-авствуйте! Очень приятно! Наконец-то я и вас дождался! А моя сестра Храпулия уверяла, что меня с вами ничего не получится! Пожалуйте сюда! — и из-за дерева-травинки вытянулась мохнатая лапа с зажатым в ней кожаным мешком.

Коська с Колькой почуяли, как какая-то неведомая сила затянула их в мешок, как пыль в пылесос.

Бу-бух! — и они в мешке.

Хлоп! — мешок закрылся!

Ж-жу! — закружилось, засвистело, завизжало что-то, как мотор в самолёте.

И вытянуло их из мешка.

Вылетели оба.

Приземлились они прямёхонько в мягкую как гамак паутину. Даже приятно показалось.

— Добро пожаловать, мои сладкие, в прекрасную страну Паутинию! — склонился над ними Лодырила Дурандас.