Федор Кандыба - Сестры Горские

Вот почему мать сначала рассмеялась, поздравив Раю с новой идеей, но тут же оборвала смех и сказала достаточно холодно:

— Оставь это, Раечка. Подожди, вырастешь, будешь инженером, тогда и сделаешь.

Рая смолчала. Она хорошо знала этот холодный, несколько утомленный тон матери. Он действовал на Раю больше, чем любые аргументы, которыми время от времени Александра Михайловна пыталась убедить дочку в том, что та стоит на неправильном пути.

Машина для очистки борон, так близко промелькнувшая перед мысленным взором Раи, сразу отдалилась и безнадежно расплылась. Однако сдаваться Рая не хотела.

— Разве обязательно надо быть взрослым, чтобы что-либо изобрести? — сказала она упрямо. — Томас Альва Эдисон начал работать над своими первыми изобретениями, когда ему еще не было семнадцати лет.

— Ты ссылаешься на великих людей? — отозвалась мать. — Так вспомни, что великий драматург Шекспир написал свою первую удачную пьесу, когда ему было тридцать лет.

Мать преподавала литературу, и примеры из этой области казались ей наиболее убедительными, даже если речь шла об изобретательстве.

— А великий реалист Бальзак написал свой первый роман тоже в тридцатилетием возрасте, — решила добить Раю мать.

Но и этот пример тоже слабо воздействовал на дочку, которая никак не могла похвастать близким знакомством с великим реалистом.

— Генри Форд, — горячо сказала Рая, — в восемнадцать лет уже работал в механической мастерской и думал над своим автомобилем. И к тому же ни Эдисон, ни Форд инженерами никогда не были.

— Ну, нашла кого сравнивать — автомобильного фабриканта с великим писателем! — протянула мать.

Тут спор прервала Лена.

— Дождь уже кончился, — крикнула она, — мы опоздаем на поезд. Побежали!

Подхватив Женю, Эдуарда и корзинки с фиалками, путешественницы пустились к станции. Вопрос об изобретательстве Раи остался открытым.

Это было в один из тихих и теплых весенних вечеров, вскоре после осмотра дачи. Во дворе городского дома собралось много ребят. В центре стояли Рая и Лена Горские со своим поросенком Эдуардом и гусем Тюльпаном.

Очередным аттракционом, как торжественно объявила зрителям Лена, было: «Тюльпан против Эдуарда, или же водоплавающий против парнокопытного».

Участники турнира — гусь и поросенок — стояли друг против друга, крайне смущенные и взволнованные. Жили они мирно, личных счетов между ними никаких не было, и ни малейшей охоты нападать друг на друга они не имели. Оба тревожно поглядывали на тесный круг обступивших их зрителей, и оба желали только одного: как-нибудь прорваться через этот круг и удрать подальше.

Тогда на арену выступили пикадоры — Рая и Лена. Они, правда, не стали колоть противников пиками, чтобы разъяренные животные скорее ринулись на врага, как это делается на боях быков в Испании. Вместо этого они просто начали подталкивать Эдуарда к Тюльпану, а Тюльпана к Эдуарду, стараясь таким образом разжечь боевой дух в их сердцах.

Но ничего не получалось. Как только пикадоры выпускали бойцов из рук, водоплавающий с парнокопытным дружно поворачивал назад и разбегались в разные стороны.

— Пиль!

— Куш!

— Тубо! — кричали зрители, вспоминая по очереди слова, более или менее подходяще к данному случаю. Однако никакие слова не помогали.

— Они же не собаки, — серьезно заметила Лена зрителям. — Это с собаками нужно так разговаривать. А они этого не понимают. Вы лучше гоните их от себя, когда они к вам приблизятся, а натравить их друг на друга уж сумею сама.

Тут поднялся такой крик, что жильцы начали открывать окна и встревоженно выглядывать во двор. Ребята, которым не терпелось поскорее увидеть необычайное зрелище, дико размахивали руками, подпрыгивали, топали ногами, свистели и чмокали языками.

— Пошел вон!

— Брысь!

— Киш, киш!

— Но, но! Вперед!

— Цобе, цобе! — кричали они во весь голос и совсем оглушили жену профессора, сидевшую у окна с вязаньем в руках и с любопытством смотревшую на детей.

Однако ничто не могло сломить твердости гуся и поросенка. Они не хотели драться.

— Прошу извинения! — сказала Лена тоном неудачного конферансье. — Вы их не запрягали, и они опять же не лошади и даже не быки. Они этого не понимают!

Тут зрители начали смеяться уже не над участниками турнира, которые забавляли всех своей растерянностью и нерешительностью, а над самими устроителями неудачного состязания водоплавающего с парнокопытным.