Виктория Вартан - Арминэ

— Вот, возьмите и отпугивайте воробьев.

— Верно, — согласилась мать. — От них никакого спасения. Пора уже собирать ягоды. — Маро бросила озабоченный взгляд на ветки туты, усыпанные сочными ягодами.

Потом она отдала Арминэ сумку и металлический рубль.

— Сбегай в хлебную лавку и купи два матнакаша. Но сперва надень платье и причешись, а то все в штанах, да в штанах. Ты не мальчишка, а девчонка: надо быть поаккуратней.

Арминэ хотела по своему обыкновению упрямо буркнуть: «Не хочу, не буду!» — но, заметив, как грустно смотрит на нее мать, мягко сказала:

— Ну, мам, мне так не хочется переодеваться… И в джинсах так удобно… — Девочка чмокнула маму в щеку, выбежала на улицу. Жара в тот июньский день стояла несусветная. Но Арминэ жара была нипочем. Прищурившись, она взглянула на белое солнце, сверкавшее как большой раскаленный шар над макушками черепичных крыш, вдруг сорвалась с места и весело, словно годовалый жеребенок, вприпрыжку побежала по улице, размахивая пустой сумкой.

Повстречавшись со старой Ашхен, погонявшей прутиком свою черно-белую корову, Арминэ приостановилась, поздоровалась с ней. Многие считали, что старуха Ашхен, одетая в зеленый архалук, со своей корсзой и тониром, в котором она все еще по старинке пекла собственный лаваш, позорит поселок, недавно получивший статус городка. Но мама Арминэ была другого мнения. «Ну и хорошо, что Ашхен держит корову, — говорила она. — А то наши дети скоро забудут, как выглядят коровы». Арминэ усмехнулась, вспомнив, как однажды ее братишка спросил: «Мама, а коровы тоже лают?»

Тут мимо девочки промчался, поднимая клубы пыли, один из двух стареньких автобусов, развозивших людей в городке. Арминэ зажала рот и нос, чтобы не дышать пылью, и свернула на главную улицу, где напротив Дома культуры находились все магазины.

Арминэ вошла в булочную. За прилавком стояла тетя Сусанна, она жила недалеко от дома девочки. Возле Сусанны всегда торчали две-три сплетницы. У Сусанны был очень длинный нос и тонкий, противный голос. Фигурой она напоминала песочные часы. Однажды Арминэ слышала, как мама про нее сказала: «Если бы Сусанна поменьше совала свой длинный нос в чужие дела, она была бы неплохой женщиной». Арминэ терпеть ее не могла, однако, войдя в лавку, вежливо поздоровалась с ней и двумя женщинами, стоявшими у прилавка. Девочка молча положила на прилавок металлический рубль. Но тетя Сусанна сделала вид, что не заметила рубля. Она подалась вперед и спросила Арминэ приторно-медовым голоском:

— Ну, как там твоя несчастная мама? Все еще убивается по отцу? Стать бы мне жертвой за нее!

— Моя мама вовсе не несчастная, — буркнула девочка и подвинула монету к продавщице. Та опять не обратила внимания на деньги.

— Это старшая дочь той самой Маро, у которой в прошлом году погиб в аварии муж, спасая своих пассажиров, — обратилась Сусанна к женщинам. И, словно придавленная тяжким бременем чужого горя, она умолкла, уставившись на девочку круглыми черными глазками.

— Вай, что ты говоришь?! Какая несчастная женщина! — запричитали женщины, жалостливо глядя на Арминэ.

— Два матнакаша, — сердито напомнила девочка Сусанне о ее обязанностях и подвинула монету совсем близко к ней.

Продавщица наконец заметила рубль. Она тяжко вздохнула, достала с полки два свежих, украшенных румяными бороздами матнакаша и протянула Арминэ. Девочка спрятала их в сумку.

— Несчастная женщина, — продолжала Сусанна, обращаясь к женщинам, — такая молодая и уже вдова, да еще с тремя сиротами на руках… Бедные, бедные дети…

— Ничего мы не бедные, — оборвала ее Арминэ. Она с трудом удерживалась от слез. — Райсобес назначил нам всем пенсии.

— Вай, бедные, бедные сироты, — не переставая причитали женщины.

Сусанна снова вздохнула тяжко:

— Деньги — деньгами, а отца они заменить не могут. — Она отсчитала сдачу с рубля и протянула Арминэ, смотревшей на нее исподлобья. В глазах девочки, словно у сиамской кошки, увидевшей перед собой мышь, внезапно вспыхнули, заполыхали зелено-голубые огоньки.

— Вай, тетя Сусанна! — закричала она вдруг. — Смотрите! У вас по груди ползет противная гусеница!

— Где? Где? — испуганно взвизгнула Сусанна.

— Вот тут, тут! — крикнула Арминэ и, протянув руку, — цап! — дернула Сусанну за длинный нос.

— Вай, мой нос! — завизжала та тонким голосом на всю лавку.

Но Арминэ опрометью бросилась вон из лавки.

Девочка хотела было бежать назад, к своему дому, но раздумала. Глаза на мокром месте. Нет, сейчас нельзя идти домой. Она свернула налево и пошла по узкой дорожке, идущей вверх от главной улицы, туда, где строилась новая школа. Несмотря на воскресный день, работы шли вовсю: каменщики начали кладку стен третьего этажа.