Бьянка Турецки - Юная модница и тайна старинного платья

Луиза сняла с перекладины роскошное синее, до колен платье с заниженной талией, расшитое блестками и украшенное страусиными перьями, висевшее в своей секции 1920-х годов (представленной в настоящее время одной этой вещью). Это не было подлинное изделие Madeleine Vionnet, модного французского дизайнера 20-30-х годов, которая придумывала в основном фасоны с кроем по косой линии, однако при нынешних суммах на карманные расходы для Луизы оно было чуть ли не пределом мечтаний. Отметив про себя, что сапфировая горжетка в тон платью и туфли на каблуках с Т-образными ремешками придали бы наряду абсолютно законченный вид, Луиза вспомнила о приглашении и распродаже винтажа для Странствующих Модниц.

«Уж там-то я наверняка что-нибудь высмотрю», — подумала она, взволнованная перспективой пополнить свою коллекцию. На тот момент она выудила все, что могла, из местных магазинов Армии спасения и Доброй воли.

Крепко прижав к груди синее платье, Луиза закрыла глаза и на минуту погрузилась в мечты, рисуя себе наряд. Она видела его, как наяву. Она танцевала в каком-то ресторанчике. Там было шумно и душно, а она раскачивалась под воображаемую, звучавшую в голове джазовую музыку и перебирала пальцами невидимую нитку жемчуга.

— Луиза! Обед готов! — проник в ее сознание настойчивый голос матери.

До чего же волнующую жизнь вела, наверное, бывшая обладательница синего платья! Ходила на вечеринки в этом роскошном искрящемся платье… Луиза подумала, что танцевала она, скорее всего, в потайных задних комнатах, где курили травку, играли в карты и собирались гангстеры. В прошлом году она читала в учебнике про «бурные двадцатые». Сама Луиза в этом наряде никуда дальше зеркала в своей спальне не ходила. При мысли о танцах она разволновалась, потому что теперь у нее появилась реальная возможность принарядиться не только для «полароида».

— Луиза! Я жду!

Что ж, для начала Луиза могла поспорить, что у той женщины не было брюзгливой матери, которая злилась, стоило дочери на пять минут опоздать к обеду.

Обедали Ламберты всегда в своей главной столовой. Они жили в большом, безалаберном тюдоровском доме с множеством комнат, где вечно требовалось вытирать пыль, с черной лестницей, кухонным лифтом и с двумя всегда запертыми спальнями для гостей. Для семьи из трех человек дом был непомерно велик, однако Луиза знала его как свои пять пальцев — каждую скрипучую дощечку, каждый укромный уголок, где можно было уединиться и почитать, все закутки, где лучше всего было играть в прятки. В их доме всегда казалось, что где-то рядом находится потайной ход, и Луиза до сих пор была полна решимости отыскать его.

Зачастую за длинным столом красного дерева сидели только она да мать. С темных, нечетких, написанных маслом портретов, висящих на красных венецианских стенах, хмуро смотрели Луизины предки. Отец ее редко попадал домой к обеду, так как частенько допоздна засиживался в своей адвокатской конторе. Именно во время обеда ей особенно не хватало братьев и сестер, с которыми можно было бы поболтать. Порой Луиза воображала, как ее двухмерные родственники выбираются из глубин холстов и рассаживаются вместе с ними вокруг этого длинного стола, наполняя комнату смехом и живыми воспоминаниями из семейной истории.

Когда Луиза спустилась, миссис Ламберт уже сидела во главе стола.

— Дорогая, чем ты там занималась? Мясо стынет, — проговорила она с едва заметным английским акцентом, разворачивая и кладя на колени белую льняную салфетку.

— Прости, мам, я что-то отвлеклась, — сказала Луиза, плюхаясь на неудобный стул с высокой спинкой.

— Да-а, — протяжно вздохнула миссис Ламберт. — Почему же меня это не удивляет? — спросила она, изысканным движением отрезая кусок серого мяса неизвестного происхождения.

До переезда в Коннектикут мать жила в Лондоне, в состоятельной семье, где всю работу по дому делала прислуга, так что, к несчастью для Луизы, миссис Ламберт так и не научилась готовить. Сосиски, картошка, морковка, горох. Вся их еда всегда состояла из этих мягких, переваренных продуктов, плававших в солодовом уксусе. Миссис Ламберт упорно стояла на том, что поливать любую пищу уксусом — чисто английская традиция; возможно-возможно, однако на вкус это было довольно противно. А Луизе так хотелось поесть за кухонным столом чего-нибудь вроде обычных макарон с сыром или же пиццы «пепперони», сидя перед телевизором, как это делают все нормальные люди. Когда к ним на ужин приходила какая-нибудь из ее подруг, Луиза чувствовала неловкость за их церемонии.