Ольга Слёзкина - Галин чайник

Работницы аккуратно выводили кисточками узоры на чашках, делали каёмочки по краям тарелок, рисовали цветы, листья… А другие работницы брызгали из каких-то диковинных машинок радужную жидкость, и скучные белые кружки вмиг превращались в весёлые, праздничные.

— Бабушка, бабушка, я тоже хочу раскрасить одну кружечку! Можно? — стала просить Галя.

Работницы засмеялись.

— Это надо уметь, а то испортишь кружку, — сказала бабушка. — Ну вот, ты видела, как раскрашивают посуду, теперь пойдём посмотрим, как её делают, как её формуют в формовочном цехе.

Бабушка повела Галю снова через весь двор, к высокому зданию, запудренному белой пылью. По лестнице бабушка поднималась медленно. Их догнал рабочий, весь белый от гипса. Кепка, фартук, даже усы у него были белые, словно их окунули в зубной порошок. И в руках было что-то белое.

Рабочий узнал бабушку и обрадовался.

— Здравствуйте, Софья Семёновна! — сказал он. — Соскучились? Приехали?

— Здравствуй, Иван Петрович, здравствуй! — отвечала бабушка. — Ты всё в литейном работаешь?

— В литейном, — отвечал Иван Петрович.

— А я вот, видишь, внучку привезла, завод ей показываю.

Иван Петрович взглянул на Галю.

— Первый сорт внучка! — пошутил он, — Как тебя зовут? Галя.

— Ну вот, Галя, смотри: я несу в формовочный цех новую форму для чашки.

Иван Петрович показал гипсовую форму, которую он держал в руках. На белом гипсе был чётко отпечатан след от чашки, точно след от ботика на снегу.

— Будем с тобой пить чай из чашки нового фасона, — сказал Иван Петрович.

— А для кружки нужна другая форма? — спросила Галя.

— Для кружки — особая форма, своя, для чайника — своя. Бабушка тебе покажет, она знает. Она сама в формовочном работала.

И они пошли все вместе в формовочный цех.

Какой же он был огромный, этот бабушкин формовочный цех! Больше живописного! Видно, он был самый главный.

Бабушка остановилась посмотреть, как машина подавала снизу фарфоровую глину, из которой делают посуду. А Галя побежала посмотреть, что за круги вертятся на столах возле каждой работницы.

Ой, как всё быстро делалось!

На столе лежала фарфоровая глина, жёлтая и мягкая, как тесто. Работница оторвала от неё кусок, совсем как делала мама, когда готовила пирожки. Только работница не стала лепить пирожок, а бросила этот кусок на круглую гипсовую форму, похожую на ту, что показывал Иван Петрович. Потом работница поставила форму на вертящийся круг, прижала чем-то, — Галя не успела оглянуться, как чашка была готова и на круге уже стояла другая форма.

Что за чудеса! Только что стол был пустой, а сейчас весь заставлен формами с сырой посудой. Работницы еле успевают уносить их к сушилке. А на полках сушилки, посреди цеха, даже не было места. Пришлось снять формы с подсохшей посудой и на их место поставить новые.

„Какие шершавые, жёлтые, — подумала Галя, глядя, как работница вынимает из форм сухие чашки, — и совсем не блестят, как настоящие“.

Галя ещё не знала, что посуда должна хорошо просохнуть, потом её протрут наждачной бумагой и направят в очень жаркую печь для обжига. Потом посуду покроют глазурью, чтобы она блестела, и опять обожгут, и только тогда она пойдёт в живописный цех. Там её разрисуют, сделают нарядной и опять пустят в печь для обжига, чтобы краска не стиралась. Много ещё будут трудиться люди, чтобы все эти кружки, чашки и тарелки вышли блестящими, красивыми и прочными.

Галя подошла к небольшому столику, где сидела молоденькая девушка. Возле девушки на столе рядком тянулись ещё не готовые, смешные чайники — без ручек и без носов. Носы лежали отдельно в круглой форме. А в другой форме, точно сдобные крендельки, лежали ручки.

Девушка быстро брала один за другим ещё сырые чайники, ловко прокалывала их несколько раз острым шильцем и передавала соседке. Та обмакивала края носиков и ручек в густую белую, как сметана, фарфоровую массу и прилаживала к чайникам.