Ребекка Стед - Когда мы встретимся

Белл, пока слушала, сделала мне бутерброд с индейкой и скормила с десяток витаминок С, потому что ей показалось, что у меня заложен нос. Когда она пошла в туалет, я прихватила пару виноградин — я люблю виноград, но мама его никогда не покупает, потому что ей не нравится, в каких условиях заставляют работать сборщиков винограда в Калифорнии.

Когда мама наконец за мной пришла, она обняла Белл и прошептала ей на ухо: «С меня причитается», — как будто я какая-то обуза, а не человек, который по доброй воле распаковал три ящика зеленых бананов и перерыл всю морозилку в поисках просроченных продуктов. Потом мама купила коробку клубники — хотя я точно знаю, она считает, что клубника у Белл так себе и к тому же чересчур дорогая. Она называет ее НКП. Это расшифровывается как «нечто клубникоподобное».

— Как этому Робби вообще взбрела в голову такая чушь — что человек способен назвать родную дочь в честь убийцы? — спросила мама. До нашего дома было еще полквартала, но она уже держала ключ наготове. Мама не любит топтаться перед дверью, нашаривая в сумке ключи. Говорит, это приманка для грабителей.

— Не убийцы, — сказала я. — Похитителя. У Робби папа прокурор. Он говорит, правило Миранды названо по имени человека, который совершил страшное преступление. Это правда?

— Формально — может быть. Но вообще-то правило Миранды — это жизненно важная вещь. Человеку необходимо знать, что он имеет право хранить молчание и имеет право на адвоката. Это то, без чего правосудие попросту не могло бы…

— «Может быть» означает «да»?

— … и потом, Шекспир. Вообще-то это он придумал имя «Миранда» для героини своей «Бури».

Если подумать, это совершенно логично: мама мечтала быть адвокатом, поступила на юридический факультет и почти окончила первый курс, но тут родилась я, и ей пришлось бросить учебу. Сейчас она работает в юридической конторе помощником адвоката, а заодно и секретарем, потому что контора у них очень маленькая. Ричард работает там же.

Он адвокат. Они очень много делают для бедных, иногда даже для преступников. Но одно дело помогать преступникам, и совсем другое — называть в их честь дочерей.

Мама отперла дверь подъезда — эта дверь из железа и стекла и весит, наверное, целую тонну — и толкнула что было сил, так что каблуки заскользили по плиткам. Когда мы вошли в подъезд, она привалилась к двери спиной и дождалась щелчка. Если дверь закрывается сама, замок обычно не защелкивается, от чего мама просто звереет. Замок входит в список вещей, которые домовладелец не желает чинить.

— Итак? — Я нажала кнопку лифта. — Он похититель или нет?

— Ладно, Мира, — сказала мама. — Один ноль в твою пользу. Я назвала тебя в честь чудовища. Извини. Если тебе не нравится твое имя, можешь его поменять.

Вот в этом она вся. До нее не доходит, что человек привыкает к своему имени, что у человека может быть шок от такой новости.

Дома, в кухне, она кинула пальто на стул, налила в кастрюлю воды и поставила ее на плиту — для спагетти. На ней был оранжевый свитер с высоким воротом, джинсовая юбка и колготки в фиолетово-черную полоску.

— Отпадные колготки, — фыркнула я. Верней, попыталась. Я не знаю точно, как это делается, но в книжках все то и дело презрительно фыркают.

Она уселась на край стола и стала просматривать почту.

— По поводу моих колготок ты утром уже язвила, Мира.

— Да? — Обычно, когда я ухожу в школу, она еще в постели, поэтому у меня нет возможности оценить ее наряд, пока она не вернется с работы. — Тогда отпадный лак. — Ногти у нее ярко-голубые. Наверное, на работе накрасила.

Она закатила глаза.

— Злишься, что тебе пришлось долго сидеть у Белл? Но у меня была куча важных дел, я не могла просто встать и уйти…

— Ничего я не злюсь, мне нравится у Белл.

Интересно, когда она занималась маникюром — до своей кучи важных дел, после или во время?

— Вообще-то ты могла пойти к Сэлу.

Сэл и его мама Луиза живут под нами. Сэл раньше был моим лучшим другом.

— Я же сказала, мне нравится у Белл.

— Все-таки давай оставим запасной ключ в пожарном рукаве. Мало ли что.

Так что после ужина мы спрятали запасной ключ в наконечнике пыльного, свернутого в кольцо пожарного рукава на лестничной клетке. Этому рукаву уже, наверное, лет сто, он весь потрескавшийся, и мама всегда говорит, что при пожаре от него не будет никакого толку и придется прыгать из окна в соседский сад. Хорошо, что мы живем на втором этаже.