Ребекка Стед - Когда мы встретимся

— Я себе это представляю вот так, — сказала она и подняла кольцо вверх. Кольцо было золотое, усеянное по кругу… неужели?

— Это что, бриллианты? — спросила я.

Она нетерпеливо дернула плечом.

— Алмазные осколки. Ты слушай. Каждый момент времени — как бриллиант на кольце. Представь, что это кольцо бесконечно огромное и все усеяно бриллиантами, и каждый бриллиант — это один момент. Усекла?

Маркус не говорил ни слова — просто смотрел на нее.

Я расхохоталась:

— Время как кольцо с бриллиантами! Наконец-то все стало ясно. Спасибо за лекцию.

— Ты можешь помолчать и послушать спокойно? Если ты изобретешь способ переноситься в другое время — например, с помощью телепортации, — то для этого тебе придется каким-то образом воссоздать свои атомы, то есть заново создать, а не переместить физически; это будет сложно…

— Может, эту часть пока опустим? — перебила я. — У меня зуб на зуб не попадает. — Мы все еще стояли на тротуаре через дорогу от школы, хотя сигнал светофора уже давно сменился на зеленый, а потом опять на красный.

— Ладно. Попробуем иначе: мы как бы перепрыгиваем с одного бриллианта на другой. Знаешь, в мультиках часто бывает, что кто-то бежит по катящейся бочке, стараясь удержаться наверху. Приходится все время бежать не останавливаясь, иначе упадешь.

— Подожди, так мы где? На кольце, прыгаем по бриллиантам, или в мультике, бежим по бочке?

Она вздохнула и покачала головой.

— Ладно, забудь про бочку. Вернемся к кольцу. — Она снова подняла его. — Допустим, мы здесь. — Она ткнула ногтем в один алмазный осколок. — И мы придумали способ, как переместиться назад, вот сюда. — Она указала на другой, через несколько осколков от первого. — Неважно, откуда мы сюда попали. Потому что если мы на этом камешке, значит, мы находимся в этом моменте. Не имеет значения, с какого камня мы сюда попали, — с того, который прямо перед ним, или с того, который через десять камней после него. Если мы тут, то мы тут. Дошло?

— Нет. Не дошло, потому что в этом нет абсолютно никакого…

— А до меня дошло, — тихо сказал Маркус. — Я понимаю, о чем она говорит.

— Спасибо на добром слове, — сказала Джулия. — Рада, что хоть у кого-то тут есть мозги. — И она ломанулась прямо на красный свет, а Маркус смотрел ей вслед разинув рот.

Я повернулась к нему:

— Значит, ты говоришь, что этот алмазный осколок просто сидит на месте, никого не трогает, и вдруг внезапно на него, на его капустную грядку, плюхается целая толпа детей…

Маркус вдруг просиял:

— Я понял, в чем у тебя загвоздка! Ты думаешь, что время существует на самих этих бриллиантах. Нет же! Каждый миг — каждый бриллиант — это как снимок.

— Снимок чего?

— Всего, везде! На снимке же нет никакого времени, правда? Мы прыгаем с алмаза на алмаз и называем эти прыжки временем, но, как я уже сказал, времени на самом деле не существует. Как сказала эта девчонка: алмаз — это миг, и все алмазы на кольце происходят в одно и то же время. Это как ящик стола, набитый фотографиями.

— На кольце, — сказала я.

— Да! Все бриллианты существуют одновременно! — Вид у него был ликующий. — Так что если ты прыгнешь назад, ты попадаешь в тот момент — оказываешься на той фотографии — и ты всегда там была, ты всегда там будешь, даже если ты пока еще этого не знаешь.

Я не поняла ни слова. И окончательно растерялась.

— Ладно, забудь, — сказала я. — У меня от всего этого голова кругом идет.

Он сочувственно кивнул, будто сожалея о моей непроходимой тупости.

— Я так думаю, это все из-за твоего здравого смысла. Ты не можешь примириться с мыслью, что прибытие может быть раньше отправления, что все моменты происходят одновременно, что это мы движемся, а не…

С меня хватит, подумала я нерезко перебила его:

— Почему ты ударил Сэла?

— Кого? — изумленно переспросил он, как будто я только что перевела разговор с совершенно нормальной темы на совершенно безумную, а не наоборот.

— Сэла. Моего друга. Ты ударил его в живот без всякой причины. Возле гаража. А потом еще по лицу.

Он кивнул.

— Да. Это верно. Но только у меня была причина.

— Чушь собачья. Я точно знаю, он тебе ничего не сделал.

Меня начала бить крупная дрожь, хотя руки были засунуты в карманы, а голова укутана маминым шарфом.

— Причина была, — повторил он. — То, о чем ты говоришь, это не причина, а оправдание. Я не говорю, что поступил хорошо. Я просто говорю, что у меня была причина. Моя собственная идиотская причина.