Борис Никольский: Весёлые солдатские истории

— Да я… — говорит Башмаков, но взволнованный лейтенант не даёт ему сказать больше ни слова.

— Я понимаю, — говорит он. — Вы и без тренировок вчера отлично выступили. Одним словом, собирайтесь. С начальством я уже договорился. Едем.

— Куда, — спрашивает Башмаков, — едем?

— К танкистам. Товарищеский матч, у нас сегодня с ними по боксу.

Кажется, первый раз в жизни Башмаков растерялся. Стоит и молчит, не знает, что делать. Сказать правду, признаться, что вовсе не он вчера выступал — вроде бы подведёт он тогда сержанта Модестова, да и спортивной славы батальону тогда не видать. Один позор. Не сказать правду — тоже плохо.

— Да вы не бойтесь, — говорит лейтенант, — противник у вас сегодня не очень сильный. Всего второй разряд.

Вздохнул Башмаков.

— Ладно, — говорит, — едем.

Вернулся он в этот вечер поздно, уже перед самым отбоем.

— Ну как? — спрашиваем, а сами смеёмся.

— Ничего, — спокойно отвечает Башмаков. — Всё в порядке. Победил.

— Как победил? Ты?

— Я, — говорит Башмаков.

Не поверили мы. Но на следующий день в газете читаем: «Победа в легчайшем весе была присуждена рядовому Башмакову, поскольку его противник не смог явиться на соревнования. Теперь победителю предстоит встретиться с перворазрядником Зайцевым».

— Вот, — радостно говорит сержант Модестов, — наш батальон и прославился.

— Неизвестно, что ещё дальше будет, — говорит Башмаков.

— Это верно, — говорим мы, — неизвестно.

Вечером снова отправился Башмаков на соревнования.

В спортивном зале начал переодеваться, лейтенант — начальник физической подготовки — посмотрел на него и говорит:

— Что-то вы мне в прошлый раз повыше ростом казались…

— Возможно, — говорит Башмаков, а сам на своего противника смотрит.

— И в плечах вроде бы пошире были, — печально говорит лейтенант.

— Тоже возможно, — говорит Башмаков.

— Ладно, — говорит лейтенант. — Идите.

Пошёл Башмаков на ринг.

Что там было — об этом нам никто не рассказывал. Настроение, говорят, не то, чтобы рассказывать.

Только дневальные утверждали, что Башмаков не спал всю ночь, ворочался на своей койке, охал и бормотал:

— Чтобы я свою фамилию ещё когда-нибудь кому-нибудь зачем-нибудь одолжил! Да никогда в жизни!

Но больше всех пострадал в этой истории сержант Модестов. Был сержант, а стал рядовой Модестов. Разжаловали его. Недаром говорят — спортивная слава переменчива.

Почти у каждого солдата наверняка есть маленький фотоальбом. На страницах этого фотоальбома вы обязательно встретите и фотографии его владельца — непременно в парадной форме, в фуражке, со всеми знаками солдатской доблести на груди; и фотографии его друзей — тех, кто уже отслужил своё и оставил снимки на память, и тех, кто ещё продолжает служить…

Был такой альбом и у Башмакова. И когда отправился Башмаков в краткосрочный отпуск, домой, он, конечно, прихватил этот альбом с собой.

Дома всем, кто ни придёт в гости, есть что показать. Гости смотрят, а Башмаков объясняет. Пришёл однажды двоюродный брат Костя, Башмаков и ему дал посмотреть.

Листает двоюродный брат Костя альбом.

— Так… так… — говорит он. — Ясно…

Наконец дошёл до самого главного, до самого интересного снимка.

— Это товарищи мои, — объясняет Башмаков, — сослуживцы. Во время затяжного высотного прыжка. С семи тысяч прыгали. Вон Мишка Бандура летит. А это Витька Печенкин, ефрейтор. А там вон, совсем маленький, руки раскинул, лейтенант Петухов…

— Интересный снимок! — говорит двоюродный брат Костя. — Только… Кто это снимал?

— Я, — говорит Башмаков.

— Ну, конечно, сразу видно. Что ж ты, на резкость не умеешь наводить?

— Умею, — говорит Башмаков печально.

— Умеешь… А не наводишь. Это ж каждый пацан умеет!

— Да я и сам теперь вижу, — виновато говорит Башмаков, — у меня с этой резкостью всегда не ладится…

— И скадрировать надо было по-другому! Неужели не ясно?

— Я как-то не подумал… — говорит Башмаков и становится ещё печальней.

— И потом я тебе посоветую…

И вдруг двоюродный брат Костя останавливается на полуслове и пристально смотрит на Башмакова.

— Подожди… подожди… — говорит он. — Так это ты, говоришь, снимал?