Святослав Сахарнов - Танк на Медвежьем болоте

— Я, наверное, не должен вам этого говорить, но в деревне есть человек, который нам нужен. Он вооружен и полностью в курсе дела. В первую очередь надо предупредить его…

— Ах вы конспиратор! А я-то думала — вы простак. Ну что же, идите за вашим вооруженным человеком. Встречаемся у моста?

— Да, у дороги в лес.

Через полчаса Виктор Петрович и одетый в форму лейтенанта милиции Сережкин подходили к Ужовке. У моста их ждали Нина и Таня, около воды вертелся, разглядывая снующих водомерок, Акбар.

— А я-то все удивлялся. Прохожу по деревне, вижу собаку, и думаю: чей же такой породистый пес? — сказал Сережкин. — Небось не обучена?

Таня, бросив взгляд на него, спросила:

— Акбар, сколько пуговиц на кителе?

Пес с видимым удовольствием пролаял четыре раза.

— С ума сойти можно, — Сережкин потрогал пуговицы. — Она у тебя, случайно, не из цирка?

Но тут недовольно вмешалась Нина:

— Вам весело? Лучше послушайте, что Таня с мальчишками вчера узнала на старой мельнице. Таня, расскажи!

Слушая девочку и перебрасываясь на ходу короткими фразами, они заспешили по дороге. Быстро прошли сосновые перелески, дошли до болота. Дождя давно не было, вода на тропинке стояла по щиколотку, девушки пошли дальше босиком, Сережкин не стал снимать сапоги, Виктор Петрович задержался было, потом махнул рукой и зачавкал ботинками. Войдя в середину болота, свернул на тропу, ведущую к землянке.

— Осторожно, тут недалеко, — сказал Виктор Петрович. — Как считаете, подходить надо вместе?

— Я первый, за мной девочка с собакой, вы поотстаньте… Ага, вон в кустах уже кто-то прячется!

Кусты раздвинулись, и из них показались бледные, испуганные физиономии Андрея и Кольки.

— Там они, там, в землянке! — зашептал Андрей. — Мы видели. Там они — все!

— Что делают? — спросил лейтенант и тронул рукой кобуру.

— Сперва Макарыч зашел, а после и Карабановы заявились. Злые, как собаки. Ругались всю дорогу. Все-все было слышно!

— Ну что же, пойдемте, Виктор Петрович, поглядим, — спокойно произнес Сережкин. — А вы, пацаны, сидеть здесь и из кустов ни-ни!

Но не успели Виктор Петрович и лейтенант выйти на поляну, как из землянки выскочил всклокоченный, с красным лицом Макарыч. За ним бежали оба брата.

— Нет, ты постой, постой, гад! — визгливо кричал Дмитрий. — Все одно мы тебя сдадим! — и он ухватил старика за рукав. Тот с неожиданной для его возраста силой оттолкнул Дмитрия, потом как-то нелепо, торопясь, рванул на груди ватник, брызнули пуговицы, что-то блестящее, темное блеснуло в руке у старика, на него тут же с перекошенным от злобы лицом бросился Семен. Макарыч странно дернулся и начал медленно валиться на землю.

Лейтенант и Левашов уже спешили к землянке. Увидев их, братья кинулись прочь.

— Нина, посмотрите, что с дедом! — крикнул лейтенант.

Виктор Петрович, бросив ребятам: «Назад! Останьтесь!» — уже догонял его. Рядом, почувствовав, что теперь он по-настоящему нужен, наметом несся Акбар. Он быстро сокращал расстояние до убегавших. Впереди испуганные браконьеры прыжками неслись по тропе. Лейтенант, крикнув: «Стой, стрелять буду!» — выхватил пистолет, хлестко ударил выстрел. Карабановы метнулись куда-то вбок с тропы, тут же влетели в трясину, прошли по ней несколько метров — увязли ноги — остановились. Увидев, что преследователи уже стоят на берегу, повернули назад.

— Мы его не трогали! — выходя на тропу — вода и грязь текли по ногам, — выдавил из себя Семен. — Он сам свалился, от страха. Не трогали мы его!

— Давай, давай, — оборвал его Сережкин. — Сейчас разберемся! Пошли назад.

Вернулись к землянке. Старик по-прежнему лежал лицом вверх на траве. Около него, пригнувшись — ухо у груди — пытаясь уловить дыхание, на коленях стояла Нина.

— Он мертв! — произнесла она. — Наверное, инфаркт — в кармане валидол… А вот что лежало на земле, он носил его под ватником, — и она протянула лейтенанту темный тяжелый немецкий пистолет «Вальтер».

Это был его последний день в Староборье. Газик уже стоял у крыльца, Миша задумчиво топтался у поднятого капота, с подозрением оглядывая аккумулятор. Увидев Виктора Петровича, тут же посмотрел на часы, давая понять, что путь дальний, дорога — сами знаете какая, — а в Энске велено быть как можно раньше. Пора прощаться.

Десятки раз приходилось Левашову бывать в командировках, много добрых друзей и просто хороших знакомых приобрел он в этих поездках, но, пожалуй, еще никогда не было ему так грустно.