Астрид Линдгрен: Мы все из Бюллербю

А ещё на окне у дедушки растёт пеларгония, и он сам за ней ухаживает. Он даже разговаривает с ней. На стенах у него висят картины, очень красивые. Мне особенно нравятся две. На одной нарисован пророк Иона в брюхе у кита, а на другой — человек, которого душит уползший из зверинца удав. Эта картина не такая красивая, зато она очень страшная.

В хорошую погоду дедушка выходит погулять. У него есть палка, которой он нащупывает дорогу. Летом он любит сидеть под большим вязом, что растёт на лужайке перед их домом. Дедушка греется на солнышке и время от времени произносит: «О-о-хо!»

Мы у него спросили, почему он всегда говорит «О-хо-хо!», и он сказал нам, что он говорит так, когда вспоминает, как был молодым. Я думаю, это было ужасно давно.

Мы все очень рады, что у нас есть такой добрый дедушка. По-моему, иметь дедушку даже лучше, чем собаку.

Вскоре после того как мы пропололи репу, начался сенокос.

— В этом году я не позволю детям бегать на сеновал и прыгать по сену, — сказал папа. Он говорит это каждый год, но никто не верит что всерьёз.

С утра до вечера мы катались на возах с сеном и прыгали на сеновале. Лассе предложил соревноваться: кто прыгнет выше всех. Конечно, сверху вниз, а не снизу вверх. Мы влезли на балку под самой крышей и спрыгнули вниз. От страха у меня даже в животе защекотало. Лассе обещал, что победитель получит в награду тянучку, которую он купил, когда ходил в лавку за дрожжами для мамы. Мы прыгали, прыгали и прыгали.

В конце концов Лассе забрался выше всех и спрыгнул на крохотную кучку сена. Он упал и некоторое время лежал неподвижно. Потом он сказал, что ему показалось, будто сердце у него ушло в пятки и теперь останется там на всю жизнь. Никто из нас не рискнул прыгнуть с такой высоты. Тогда Лассе засунул тянучку себе в рот и сказал:

— Приз вручён Лассе за смелый подвиг на сеновале!

Как-то раз мы с Бриттой и Анной ехали на возу с сеном и среди каменной россыпи увидели земляничную полянку. Земляники там было видимо-невидимо, я никогда в жизни столько не видела. Мы тут же решили никогда-никогда не рассказывать про это место мальчишкам. Землянику мы, конечно, собрали и нанизали её на соломинки. У нас получилось тринадцать длинных соломинок. Вечером мы её съели. Лассе, Боссе и Улле мы тоже угостили земляникой, но когда они спросили, где мы её набрали, мы ответили:

— Этого вы никогда не узнаете, потому что это наша тайна!

Несколько дней мы с Бриттой и Анной искали новые земляничные полянки и на сеновал больше не приходили. А мальчишки играли там каждый день, и мы всё удивлялись, как им это не надоест.

Однажды мы сказали им, что у нас есть уже семь земляничных полянок, но им мы не покажем ни одной, это наша тайна.

— Ха-ха-ха! Ваша тайна ничего не стоит по сравнению с нашей! — сказал Улле.

— А какая у вас тайна? — спросила Бритта.

— Так мы вам и сказали! — засмеялся Улле.

Но Лассе возразил ему:

— Наоборот! Пусть знают. Как же они иначе убедятся, что наша тайна гораздо важнее, чем их?

— Ну скажите, скажите, какая у вас тайна? — стали просить мы.

— Пожалуйста! Если хотите знать, мы вырыли в сене девять пещер! — сказал Лассе.

— Но где, вы не узнаете никогда! — воскликнул Боссе и запрыгал на одной ножке.

— А мы их найдём! — сказали мы и побежали на сеновал искать пещеры.

Мы искали весь тот день и весь следующий, но не нашли ни одной пещеры. А мальчишки важничали и смеялись над нами.

Наконец Лассе сказал:

— Лучше сдавайтесь, всё равно вам их не найти. Чтобы их найти, нужна карта, а она хранится в надёжном месте.

— Что ещё за карта? — спросили мы.

— Обыкновенная. На ней указаны все пещеры. Мы сами её начертили, — сказал Лассе. — Она хранится в нашем тайнике.

Тогда мы с Бриттой и Анной бросили искать пещеры и стали искать карту. Мы знали, что она спрятана где-нибудь у нас дома. Лассе никогда не согласился бы спрятать её в другом месте. Несколько часов мы рылись в комнате Лассе и Боссе, перетрясли постели, перерыли комод и шкаф, но ничего не нашли. Тогда мы попросили Лассе:

— Подскажи хотя бы, к чему эта карта ближе спрятана: к птицам, к рыбам или серединка на половинку?

Мы всегда так подсказываем друг другу, когда играем в «холодно-горячо».

Лассе, Боссе и Улле долго смеялись, а потом Лассе сказал:

— Да, пожалуй, к птицам. Лопни мои глаза, если не к птицам!

И мальчишки стали перемигиваться. Мы осмотрели лампу, отогнули сверху ковёр, который висел на стене — ведь карта была спрятана где-то высоко, раз это ближе всего к птицам, — но там ничего не было.