Александр Шаров - Некоторые удивительные события из жизни Бориса Пузырькова

Но ведь Милка и Мяч могли помириться на берегу Атлантического океана, в Аккре, например, переплыть океан вместе, а в Тринидаде снова поссориться?

Могло случиться и так.

Итак, наша сборная проиграла со счётом 2:3, а футбольный мяч Бориса исчез.

Но и этим не окончилась цепь загадочных происшествий, которые надолго запомнились жителям дома.

Однако, прежде чем продолжать рассказ, следует немного рассказать о Борисе и его семье.

Пузырьковы занимали две смежные комнаты. В одной, поменьше, обитали папа — инженер-конструктор, мама — физик и бабушка — персональная пенсионерка, а комнату побольше с балконом занимал Борис.

— Внучек Боренька, — говорила бабушка, когда знакомые удивлялись такому распределению жилплощади, — молодой, расцветающий организм. Ему надо создать благоприятные условия для роста.

Справа к комнате Бориса примыкала квартира композитора Доремиева, комнату за другой стеной занимали мы с сестрой, а внизу жил бывший футболист, инвалид Сысоев.

Теперь о Борисе.

Это был хороший, даже чудесный парень. Но, к сожалению, многие и не догадывались, какой это редкостный паренёк.

Дело в том, что у Бориса бывали настроения.

И настроения его зависели от многого.

Например, от того, какой ему приснился сон.

Или от того, с какой ноги он встал.

Если он вставал с левой ноги, то ему не хотелось идти в школу и умываться. И он кричал, не переставая: «Не хочу! Не хочу!»

А в то утро Борис начал кричать: «Не буду! Не хочу! Не надо!!! Не желаю!!!» — даже ещё до того, как раскрыл глаза.

И кричал таким пронзительным голосом, что композитор Доремиев вместо трёх щеглиных нот, двух соловьиных и трёх ласточкиных вписал в песню пять лягушиных нот да ещё две длинные костлявые ноты, которыми изображается скрип дверей.

Конечно, песня не получилась, её пришлось разорвать и выбросить. А жаль, очень уж хорошо удалось начало песни.

А инвалиду Сысоеву почудилось, что снова ревёт сирена воздушной тревоги.

Сысоев расстроился, у него разболелась голова, и ему пришлось принять пять больших таблеток против нервов. Но и пять таблеток не помогли.

А Борис между тем поднялся и начал швырять свои вещи.

Прежде всего он бросил на пол учебники. Да так, что из «Грамматики» выпали запятые, а у «Истории» получилось сотрясение мозга: она стала заикаться и путать даты — например, год разрушения Трои с годом основания Рима.

Потом он бросил ботинки: один попал на шкаф, а другой — на люстру.

Бабушке пришлось положить на стол энциклопедию, поставить на энциклопедию табуретку и самой влезть на табуретку, чтобы достать ботинки.

Ведь не может ребёнок идти на улицу босиком!

Борис бушевал около часа, проголодался, съел яичницу из трёх яиц, ломоть хлеба с маслом и колбасой, выпил стакан молока и отправился в школу.

В тот день были уроки русского языка, труда, истории и географии.

О том, что произошло на уроке географии и во время матча сборных команд, я уже рассказал, так что сразу перейду к последующим событиям.

Борис нехотя сел за уроки. Мамы, папы и бабушки не было дома. Они уехали к знакомым на дачу и должны были вернуться только поздно вечером.

Борис торопился — к пяти часам он собирался в кино. На столе лежал билет, купленных мамой, на диване — праздничная белая рубашка и джинсы, выглаженные бабушкой, в углу стояли парадные ботинки, начищенные папой.

Раскрыв «Арифметику», Борис принялся решать пример № 924.

Пример оказался совсем пустяковым, и Борис уже записывал ответ — 1117, когда цифра «7» выскользнула из-под пера, ловко прыгнула и очутилась не позади, а впереди трёх единиц. Вот так — 7111.

— Сейчас же на место! — строго сказал Борис.

— Не хочу! Не желаю! Не буду!!! — завопила цифра «7» очень похоже на Бориса. — Никогда я, Семёрка, не соглашусь стоять позади глупых Единиц.

— Ты думаешь только о себе, — сказал Борис.

— А ты? — бойко отрезала Семёрка.

— Пожалуйста, вернись, — пересилив себя, попросил Борис. — У меня по географии единица, а завтра я по твоей милости схлопочу двойку по арифметике.