Падали все по-прежнему, но никто не унывал. А если кому случайно удавалось прокатиться метров десять и не грохнуться на лед, тот смотрел на товарищей победителем. И, подбодренные его удачей, те дружно устремлялись на зеркальную поверхность льда, чтоб через секунду полететь кувырком.
Вдруг перед мальчиками и девочками выросла широкоплечая стройная фигура в лыжном костюме с застежками-молниями и тоже на коньках. Ребята закричали восторженно. Это пришел Сергей Петрович, их учитель.
Как и Ленька Рябов, Сергей Петрович сначала смело выбежал на лед. Заскользил на одной ноге. Но тут же начал круто крениться и упал на бок.
— Совсем разучился! — сказал он, сидя на льду и потирая ушибленный локоть. — Лет пятнадцать не катался. Ну ничего, снова можно научиться. Верно ведь, ребята?
— Верно, верно! — подхватили ребята в один голос.
То, что Сергей Петрович тоже не умел бегать на коньках и пришел учиться вместе с ними, еще больше подняло у ребят настроение. Все, даже самые робкие, теперь просили дать им коньки. Пусть приходилось больше валяться на льду, чем скользить, все-таки была твердая надежда, что скоро и они станут носиться вихрем, как Зина!
Крутой берег Скопанца на громкий звук всегда откликался эхом. Крикнешь, бывало:
— Что ты выпил невзначай?
И Скопанец, словно подумав, ответит нутряным голосом:
— Ча-ай!..
Теперь же под горой стоял такой крик, смех, визг, что Скопанец растерялся и не знал, как на эту шумную возню отвечать. Он только гудел, как растревоженный улей.
Но вдруг этот гул усилился, мгновенно перешел в страшный грохот. Будто произошел горный обвал или в грозовом июльском небе раздался удар грома. За первым раскатом тотчас прокатился второй, еще более сильный, от которого, казалось, стал с пушечными выстрелами колоться под ногами лед.
Не будь с ребятами учителя, они здорово бы перепугались, наверное, в страхе удрали бы подальше от Скопанца. Теперь же они только сгрудились вокруг Сергея Петровича, как овечки возле чабана.
— Не бойтесь, не бойтесь! Ничего страшного нет! — успокаивал ребят Сергей Петрович.
Что произошло в действительности, он и сам не знал. Но когда под Скопанцем установилась тишина, по вопрошающим ребячьим лицам учитель понял: нужно как-то объяснить случившееся.
— Предполагаю, ребята, это проделки эхо. Сами знаете, что Скопанец возвращает и усиливает обычный человеческий крик. А сейчас, возможно, треснул от мороза берег.
— Берег? — с опаской покосились школьники на крутой обрыв.
— Да, проникла осенью где-нибудь вода в щель, а теперь замерзла и расколола грунт. А эхо этот звук еще усилило.
— Верно, Сергей Петрович, это от мороза! — подхватил Ванюшка. — От мороза даже в домах бревна трещат. Так другой раз выстрелит, что вздрогнешь…
Все повеселели и стали вспоминать разные проделки мороза.
Каждый вечер ребята были теперь на катке. А по воскресеньям пропадали тут чуть не целый день. Все уже научились держаться на льду, а некоторые бегали так, что Зина оставалась далеко позади. Все-таки больная нога ее подводила.
Как-то, возвращаясь с катка домой, Ванюшка поднимался вслед за Зиной по крутым уступам Скопанца. Вдруг девочка тихонько охнула, согнулась, схватилась руками за коленку.
— Ты что, ушиблась? — спросил Ванюшка.
Зина ничего не ответила. Она лишь глянула на него через плечо. В глазах ее застыла боль.
И тут Ванюшка вспомнил: нога-то у девочки больная! В гору лезть ей, ясно, трудно. Дурак он, идет на обоих здоровых и не догадывается помочь!
Ванюшка забежал вперед Зины, протянул ей руку.
— Здесь шибко круто, держись за меня.
Девочка гордо вскинула голову: разве она беспомощная, сама в гору не подымется? Но, сделав еще шаг, снова тихонько охнула и остановилась. Потом в замешательстве посмотрела на Ванюшку глазами, в которых стояли слезы, и подала ему руку.
Ванюшка проводил ее до самого дома.
Нога у Зины разболелась. В школу она еще кое-как ходила, но на катке не была несколько вечеров подряд. Ребята, конечно, бегали и без нее. Но теперь под Скопанцем реже слышался смех, меньше веселой возни. Ванюшке почему-то и вовсе неинтересно стало выписывать на льду круги и восьмерки.
На третий вечер он опять, не увидев девочки среди школьников, снял коньки, молча перекинул их на бечевке через плечо.
— Ты куда? — спросил его Ленька.
— Домой.
— В такую-то рань?
— А чего тут без толку крутиться? Надоело.
Читать дальше