Сергей Вольф - Мне на плечо сегодня села стрекоза

Сядут, расставят шахматы и — давай о литературе. Оказалось, что роман Флобера о бедной мадам Бовари Гошаня уже прочел. Да что там! — он читал почти все романы Федора Михайловича Достоевского, разве что неважно их помнил, потому что прочел их чуть ли не во втором классе, а то и в первом. Когда дед в пятницу сказал мне, что именно в ближайшее воскресенье он берет меня на подледный лов, я буквально завизжал от радости, а дед, когда я успокоился, добавил, что не взять ли нам с собой «Позвольте пролезть».

— Не знаю, — сказал я, — он вроде бы не рыбак-зимник, ему и одеться-то тепло не во что.

— Нарисуем, — сказал дед.

— Да и вообще — у него хоккейный матч скорее всего, — говорю.

— Да, наверное, — вздохнув, сказал дед. — Жаль паренька. Матушка его вечно в командировках, а отца нет.

— Как это?! — Я удивился.

— Ну, нет. Исчез, — сказал дед.

Вот те на, подумал я, а я ничего и не знаю. Впрочем, подружились мы с ним недавно, я у Гошани и дома-то ни разу не был.

В субботу, не успел я прийти домой, я уже из прихожей усек, что дома — баталия и речь, конечно, идет обо мне.

— Чтобы он утонул?!! Не позволю! Сумасшедшие! — Это был голос мамы.

Потом деда:

— Я, видите ли, двадцать пять лет не тону, а Лешка сразу, да?

— Он глуп еще.

— Неплохо ты думаешь о своем единственном сыне.

Я вошел в комнату, но на меня никто не обратил ни малейшего внимания, и я спокойно сел в уголке — послушать, как развернутся события, как — не в смысле финала, его-то я знал заранее, а буквально — как они будут разворачиваться, в какой форме, так сказать — с каким на этот раз рисунком.

Все были в сборе. Ну, дед само собой. Во-первых, мой молчаливый папаня. Он, собственно, просто мой папаня ну и, конечно, любимый муж моей мамы. Деду он по крови никто. Они с дедом просто друзья. Обыкновенные добрые друзья. Частенько, когда мама выступает вдруг с какой-нибудь громкой идеей, оба они, и дед, и папаня, подожмут губы, выпучат глаза и посмотрят друг на друга секундочку, понимающе друг другу кивая: мол, ага, все ясно. Папаня вовсе не сын деда, это именно моя мама — дедова любимая дочурка.

— Когда же тогда он будет делать уроки, а?! — крикнула она весело, понимая, что довод веский.

Я слушал все это спокойно, давно зная, что маме надо просто освоиться с новым положением, «разрядиться», если это положение ее напрягло, даже, пожалуй, именно в форме баталии выяснить то, что ей еще не ясно, но бедняга дед за сто лет жизни с мамой этого так и не понял.

Он смотрел на нее, как злой и испуганный лев на рогатую козу.

— Какие уроки?! Какие такие уроки?!! — крикнул он. — Он что, Люля, по-твоему, плохо сейчас учится?!

— Ну будет плохо!

— С какой это стати?!

— Из-за вашей подводной рыбалки — будь она неладна!

— Он что же, по-твоему, ничего, кроме уроков, не делает?! А марки, а его нелепые бальные танцы, гитара и прочее?!

— Ну и что? Где мысль?

— А тут и мысль, что, когда будет ездить со мной на рыбалку, в чем-то другом он себя ограничит!

Это был уже умный дедов довод.

— Ты-то сам что об этом думаешь? — заметив меня, сказала, почти сдаваясь, мама.

— Ограничу, — сказал я.

Мама улетела на кухню.

— Оба больные, — покрикивала она из кухни. — И муж не пойми что: молчит.

Папаня хихикнул.

Мама снова влетела в комнату и кинула мне на колени свой старый мохеровый шарфик.

— Я тебе простужусь! — крикнула она мне. — Что это еще за бальные танцы? — спросила она у меня. — Первый раз слышу. Ходишь на танцы?!

— Это я в запальчивости, — сказал дед. — Никуда он не ходит. Просто собирался. На рыбалку будет ходить вместо танцев. Здоровый парень — пусть на свежем воздухе продышится, пока молод.

Баталия кончилась. Учуяв это, позволил себе выступить и папа.

— Конечно, Люля, пусть мальчик ездит, — сказал он. — Мы хоть по воскресеньям выспимся. А то этот (это про меня) с утра засаживает пленки со своими рок-ансамблями, а ты, дед, вечно что-то из фанеры выпиливаешь. Почему именно по воскресеньям, если не уехал на рыбалку, — непонятно.

— Это совпадение, — сказал дед.

— Ладно, — сказала мама. — Обед на плите. Пошли-ка, папа, в кино — надоело дома.

Когда они ушли, дед сказал:

— Это все потому, что твоя мать — театральная актриса. Всю жизнь играет. Думаешь, она живет по-всамделишному, когда закатывает сцены? Она их разыгрывает, хотя и думает, что просто живет.