Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра

Лоська хороший человек. Он очень любит всякую живность. Мы с ним познакомились, когда он на пустыре хоронил своего знакомого кота, которого какие-то мерзавцы убили ради забавы.

Мне кажется, что на острове Джерси никто просто так, ради злости и тупости, не убивает животных и жизнь там добрее, чем у нас. Только не надо говорить, что я не люблю свою страну. Я не люблю, когда убивают…

На Джерси мягкий приморский климат. Не так тепло, как в южных странах, но все равно хорошо. Поэтому там много туристов. Я читала, что недавно там, в столице острова, городе Сент-Хелиёр, проводился какой-то международный шахматный турнир. Не помню, какой именно, и, может быть, ошибаюсь. Но все равно я подумала, что Лоська, если бы он хотел, мог бы со временем побывать на таких турнирах. Но он не хочет, хотя в шахматы играет так, что знатоки отвешивают челюсти (Дмитрий Витальевич, простите). Недавно Лоськины взрослые знакомые договорились, что его на неделю бесплатно пошлют в специальный загородный лагерь. Там фирма «Легенда» финансировала проведение большого детского шахматного турнира, собирали ребят из нашей и всех соседних областей. И Лоська совсем уже собрался, но за три дня до отъезда подобрал беспризорного больного котенка. «Полудохлого», как говорили многие. Раньше он боялся заводить кота, потому что трудно с кормом, но теперь он не мог пройти мимо. И, чтобы выхаживать этого малыша, он заявил, что не поедет. Ни за что! Был большой крик и упреки, но Лоська сказал: «Шахматы деревянные, а Васька живой. Если он умрет, они мне зачем?»…»

Шум в самом деле был большой.

Тот известный в наших краях гроссмейстер, с которым Илья в конце концов познакомил Лосенка, очень заинтересовался «этим вундеркиндом». Он был в числе организаторов детского турнира и «пропихнул» в список участников пятиклассника Севу Мельникова, хотя тому нечем было платить за путевку. Все платили, а Лоську решено было послать бесплатно. И может, стал бы он победителем, если бы не тощий полумертвый Васька, найденный в рыхлом снегу у мусорного бака.

Напрасно Лоську уговаривали все, кто мог. Мать обещала, что будет нянчиться с заморышем, как с любимым дитятей (но она же с утра до ночи на работе!) Я хотела взять Ваську к себе, сносить в ветлечебницу, кормить витаминами и не спускать с рук, пока Лоська воюет на шахматных полигонах.

— Ну да… — сказал Лоська. — Ты его, может быть, и выходишь. Но, когда я вернусь, он будет уже знать тебя, а не меня. Я для него буду никто…

— Он привыкнет к тебе снова! Он же еще кроха!

— Ну да, привыкнет! Скажет: когда больной был, со мной нянчились другие, а теперь ты на готовенькое…

Я, потеряв терпение, хотела заорать Лоське, что безмозглый (месяцев двух от роду) Васька этого не скажет, потому что говорить не умеет и ничего не смыслит. Но увидела, как Лоськины марсианские глаза обильно наливаются слезами. Он эти глаза не отводил, а несчастного Ваську тихонько прижимал к груди.

Потом он выдавил:

— Я же все равно там ничего не выиграю. Только про него буду думать, если поеду…

— Всё, ша. Отбой, — сказала я. — Уже никто никуда не едет.

Надо отдать должное Илье. Он уговаривал меньше всех. Вернее, почти вовсе не уговаривал. Хотя перед гроссмейстером брату было неловко: ведь именно он, Илья, навязал Лоську ему в ученики, а тут такой «немыслимый каприз».

Мне, один на один, Илья сказал:

— Я вдруг понял простую вещь: Лосенок никакой не шахматист по природе…

— Да как же так!

— А вот так, мучача. Шахматы это великий труд. Это, кстати, пытался внушить Лоське гроссмейстер. А тот хлопал глазами и не верил. Потому что для него это лишь забава — развлечься или там деньжат зашибить на бульваре. Про взрослого можно было бы сказать: «гениальный дилетант»… Для него умение играть — как для мотылька умение порхать над травами. Захотел — помахал крылышками, устал — присел и все хлопоты забыл…

— Неужели его нельзя приучить?

— Я не знаю, как. И не знаю, надо ли. Боюсь, что это — просто не его …

Конечно, про эти разговоры я не стала писать в реферате. Но про один все же написала. Как Лоська спорил с Татьяной.

Надо сказать, что Илюхина подружка в последнее время стала проявлять упорство и резкость суждений, которые раньше в ней не замечались (или я плохо ее знала?). Случалось теперь, что Илья, поговорив с ней по телефону, со стуком клал трубку и шепотом чертыхался. Я, конечно, с замечаниями не лезла. Но, когда она заговорила с Лоськой — другое дело.