Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра

— Я хотел попросить… если это можно… ты не могла бы показать мне тот прием? Которым кинула Булыскина… Или он секретный?

Я сказала без размышлений:

— Да запросто! Никакой секретности… Ты где живешь?

— На улице Чкалова…

— Ну и хорошо, нам по дороге. Там у «Гастронома» скверик есть, подходящее место, травка…

Мы пошли по улице рядом, и Стаканчик нерешительно поглядывал на меня. Я предупредила:

— Только не вздумай предлагать понести мою сумку.

Он опять покраснел.

— Хорошо, не буду.

— Просто это глупо, когда девчонка идет просто так, а парень рядом, как вьючное животное…

— Да, наверно. Мне как-то в голову не приходило… Да я и не носил ничьих сумок.

— Слушай, Стак… ой, Никита… а в музыкалке ты учился, значит, с первого класса?

— Да… Кстати, я не обижаюсь, когда говорят «Стаканчик», привык. Меня и раньше так звали…

— Нет, я буду говорить «Никита»… Или можно «Ник»?

— Конечно!

— Потому что, если я кого-то называю по прозвищу, то сама не должна обижаться на «Лосиху». А я обижаюсь. И Синий Буль в этом убедится снова, если вякнет!

«Эк ведь распетушилась! С чего бы это?»

В пыльном сквере с кустами желтой акации было пусто. Лишь три алкоголика на дальней лавочке нянчились с поллитровкой, но на нас им было наплевать. Как и нам на них.

— Стак… Ник, запоминай. Во-первых, нужно поймать момент, чтобы пальцы противника оказались близко к тебе. Ну, шпана любит ими пугать и тыкать… Во-вторых, надо ухватить снизу. Потом — с поворотом и на себя! То есть мимо себя, направо… Главное — надо быть уверенным на стопроцентов , что это у тебя получится. Не колебаться ни секунды. Тогда и правда получится. Ну, смотри… Ой, сними очки. Не бойся, я в полсилы…

Я помогла ему подняться. Он поматывал головой и несмело смеялся.

— Ничего не понял. Просто земля перевернулась…

— Так и бывает. — Я надела на него очки. — Теперь попробуй ты. Помни — решительно, с поворотом и мимо себя… Вот, будто я хочу тебя ухватить… Ай!

Стаканчик оказался талантливым учеником.

Я вылезла из куста, отряхнула с джемпера мелкие листья акации. Стаканчик подскочил.

— Извини, я не хотел…

— Как это «не хотел»? А для чего я тебя учу?.. Ну-ка давай еще. Только не по правде, а так, теоретически…

Мы позанимались минут пятнадцать. Хотя и «теоретически», но по разу еще кинули друг друга в кусты.

Стаканчик счастливо улыбался. Но вдруг посерьезнел:

— Это здорово. Только такой прием удается, наверно, лишь однажды. Тот же самый враг на него снова не купится, пальцы не подставит…

— Снова он, наверно, и не полезет. А если… Ну ладно… Ник, это вообще-то не девчоночье дело показывать такое. Но раз очень надо… Меня один знакомый, бывший афганец научил. Я так один раз в лифте посадила на пол взрослого гада… Вот, вскидываешь руку, чтобы отвлечь внимание, сгибаешь колено и… вот так… Только я на тебе показывать не буду, ты тренируйся дома. На подушке, что ли…

Стаканчик опять стал розовым, но благодарно кивнул.

И в этот момент к нам подбежала Люка.

— А-а, вот вы где! Еле вас догнала. Отправились вдвоем, хитрые какие! — Она иногда бывает бесцеремонной (хотя без перегиба, в меру).

Я сказала сразу и откровенно:

— Мы изучали приемы самообороны. Жизнь велит.

— А я?! Я тоже хочу!

— Ладно, — пообещала я. — В следующий раз.

Мы пошли через сквер, потом по улице Чкалова. Было еще совсем лето (детсадовская малышня вереницей брела нам навстречу в пестрых рубашонках и панамках). Я шла посередине — Люка справа, Стаканчик слева. Люка глянула на него из-за меня:

— Ст… Стаканов, ты где живешь?

— Здесь, недалеко. В доме четырнадцать…

— Его зовут Никита. Или Ник, — сказала я.

— Принято к сведению, — кивнула Лючка.

А я с той поры не оговорилась ни разу, всегда говорила ему «Ник», хотя мысленно все равно называла Стаканчиком.

Мы шли и молчали. Наконец стало неловко от этого молчания, и я спросила Люку:

— Как там во Дворце-то дела?

Потому что была с этим делом неопределенность. Появился слух, что губернское начальство отступилось и Дворец решило не отбирать. Мол, найдем для генерал-лейтенанта Петровцева другой особняк. Поэтому пикет в конце августа отменили. Затем слухи шевельнулись «в обратную сторону» и вновь угасли.

Люка слегка кокетливо сообщила:

— Есть надежда, что творческая жизнь не угаснет. Обещали пока нас не трогать, разрешили записывать в кружки новичков… А я окончательно перешла в драмколлектив.