Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра

Я ничего не поняла, хотя знала, что когда-нибудь обязательно случится. Тянущая душу боль и… все остальное…

— Ма-ма…

Она прибежала, сразу все поняла.

— Ну что ты, Женечка, ничего страшного. Я же тебе говорила… — Принялась возиться со мной, скоро стало легче. Но я плакала (а Илья притих на кухне).

Мама утешала:

— Ничего страшного, со всеми так, привыкай. Такая наша женская доля, природа. Это неизбежно…

…Дурацкое какое-то слово — «неизбежно». Безысходное. Нет в нем никакой надежды…

Мне и раньше приходилось слышать про неизбежность, не один раз. Мы говорили о ней с Ильей, когда по вечерам лежали и обсуждали хитрые проблемы мироздания. Бывало, что брат становился словоохотливым. Вещал через занавес о всяких законах вселенной — как он их понимал.

И однажды он сообщил:

— Дорогая моя, во вселенной полно кавардака и беспорядка, но есть и твердые законы. Они построены на основе неизбежности . Они как скелет, который определяет жесткость мировой конструкции…

Конечно, он больше рассуждал для себя, чем для меня (есть у братца такая привычка), но я все же заспорила:

— Скелеты тоже не бывают постоянные. Живое существо растет и скелет в нем меняется.

— Ты, сестрица, не столь глупа, как выглядишь на первый взгляд. Постарайся понять и вот что. Если скелет даже меняется и растет, это все равно происходит по неизбежной программе. Программа как раз и содержит в себе идею неизбежности. Без нее наступил бы в мире сплошной хаос…

Я сказала, что хаоса на белом свете больше чем достаточно. Начиная от войны в Чечне и кончая дурацким разбеганием галактик, о котором пишут ученые.

Илюха возразил, что война — это частное явление на фоне общего развития вселенной. А галактики поразбегаются и затормозят (да и война в конце концов закончится, потому что идиоты, которые ее устраивают, выдохнутся или перемрут).

— Когда еще…

— Во всеобщем масштабе это «когда» микроскопично… И я повторяю: в природе мироздания есть явления, которые неизбежны …

Тут меня дернуло за язык:

— И смерть?

(И сразу: свист воздуха и летящая навстречу земля…)

Илья быстро и даже как-то обрадованно сказал:

— А вот и фиг тебе. Смерти нет. Он противоречила бы смыслу всеобщего бытия.

— Чево-чево? — спросила я братца его собственным тоном. — А как же тогда…

— Ты глупо принимаешь за смерть временные остановки сознания и перемену одной формы жизни на другую…

— Ты это… буддист или кто там еще?..

— Я мыслящий человек. Любой мыслящий человек рано или поздно приходит к выводу, что смерть невозможна, поскольку сознание бессмертно. Оно может погаснуть на краткий миг, но не навсегда. Если хочешь, можешь называть это бессмертной душой, которая проходит в бесконечной жизни одну ступень за другой… Понимаешь, иначе не было бы в во всеобщем мире никакого смысла. А смысл есть. Мировой Разум на то и Мировой Разум, чтобы осуществлять свою идею…

— А какой он, этот смысл? Для всех для нас? — спросила я с холодком в позвоночнике.

— Думаешь, так легко сформулировать? Ну, подожди… Во вселенной идет громадное строительство. Хаос преобразуется в гармоничную систему…

— Зачем?

— Затем, что, когда эта система… это всеобщее здание будет построено, каждая душа в нем ощутит наконец полное счастье и полную радость… А пока строительство идет, каждый должен вложить в него свой кирпичик. Во всех своих жизнях, которые он проходит одну за другой…

— А террористы тоже вносят свой кирпичик?

— Террористы и всякие другие носители зла их разрушают…

— Тогда зачем Всемирный Разум их терпит? Они тоже неизбежность ?

— Видимо, на каком-то этапе — да. Счастье и совершенство вселенной достигается только в борьбе и споре.

— Ну ладно. А когда оно, это счастье и совершенство, будет достигнуто, дальше что?

— Как что? Это высший результат.

— Подожди… Скажем, достигли мы такого результата. Сидим в этом самом прекрасном здании, радуемся, радуемся счастью… всю бесконечность, что ли? Надоест же в конце концов, если все время так…

Он засмеялся за колыхнувшимся в сумерках занавесом.

— Ты рассуждаешь, как тетя Дуся на грядках с редиской. Что ты знаешь про Время ? Думаешь, оно как твой будильник, который тикает на тумбочке? Оно может быть слиянием бесконечности и мига. Таким, в котором никогда ничего не надоест .

Я помолчала, переваривая Илюхино философское рассуждение. Нельзя сказать, что разобралась в нем до конца, но что-то, кажется, уловила. А он вдруг сказал — раздумчиво так: