Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра

Мама призналась мне:

— Я не знаю опять: горевать или радоваться…

— Наверно, и то, и другое… — вздохнула я.

Я навещала Илью каждый день. Мама тоже, но не со мной, а ближе к вечеру. Илья выходил в больничный садик — с толстой повязкой на глазу, но уже довольно бодрый. Хотя и немного виноватый. О Кавказе больше не было ни слова — по крайней мере, с ним. Но однажды на подходе к больнице я увидела Татьяну и заявила ей без предисловий:

— Надеюсь, хоть теперь-то вы не станете склонять его к путешествиям в южные края?

Девушка Таня «отвесила губу»:

— Я?! К путешествиям?! Я только и твердила ему, какой он сумасшедший! Да и вообще вся эта идея рухнула, декан сказал, что ляжет на пути собственным костлявым телом…

И я сразу возлюбила однокурсницу брата. И декана.

Илья попросил принести ему мобильник и время от времени позванивал домой и маме на работу. И, видимо, ненаглядному Толику Гаевскому, который теперь, конечно же, учился на программиста. Со мной Илья поделился:

— Толька и я задумали одну штуку. Компьютерный мир ахнет…

— Видимо, теорию тройного рикошета, — не сдержала я свой язык. — Поскольку двойной оказался бессильным перед простеньким паролем из трех букв… Ну-ну, какая я «мучача»?

— Стервозная, — сказал брат по-русски. Но продолжил без обиды: — Между прочим, задачка оказалась не простая вот почему. Фамилия «Даль» за границей пишется все-таки четырьмя буквами. С буквой «аш» перед «эль»…

«Dahl»! — сразу сообразила я.

— Но папа это, видимо, не брал в расчет!

— А компьютер-то брал! И надрывался в поиске трехбуквенных врача, артиста и капитана!.. Между прочим, не думай, что искать трехбуквенные значения легко. Наоборот. Не буду объяснять тебе эти премудрости, чтобы не свихнулась. В общем, надрывались и мы, и те, кто охотился за папиными текстами. Про пароль, конечно слышали и думали, что с его помощью через сеть пролезут в наш компьютер. Наверно, думали и те, кто боялся, и те, кто хотел честной разборки…

— Ты считаешь, есть и такие?

— Мучача ты… конечно, есть. Приходил тут ко мне парень, следователь, мы с ним болтали часа два. Сперва о той драке, потом вообще… Он когда-то хотел, как я, идти на философский, а потом подумал: кто-то должен грязь разгребать, это тоже философия жизни… Не все ведь, как вечной памяти Виктор Викторыч Будимов…

Меня сразу обдало холодом.

— П… почему «вечной памяти»?

— Женька, ты что? Не смотришь «Новости»?

— Д… давно… — Это была правда.

— Позавчера еще передали: оползень в Дагестане, на шоссе. Несколько военных машин, двенадцать человек. В том числе и… В списке…

Я никогда не любила Виктора Викторовича. Даже в те дни, когда не знала никаких подозрений и когда он приходил, как добрый знакомый, дарил маме цветы и мама улыбалась в ответ. Но сейчас меня тряхануло таким ознобом, что чуть не сбросило с садовой скамейки.

— Женька, ты что?! Выпей газировки…

Я выпила, вцепившись зубами в пластиковое горлышко.

Илюха, видимо, всерьез перепугался за меня.

— Я думал, ты знаешь…

— М-м… — помотала я головой. — Да нет, я ничего. Просто… неожиданно так… А мама знает?

— Я… не говорил… Теперь боюсь, что нет…

…Мама знала.

— Только не стала говорить тебе. Ты и так вся такая… на нервах…

Это я-то «на нервах»? Мне всегда казалось, что я тверже и спокойнее мамы. Но теперь я поняла: мама права. Ведь не только серьезные причины, но и пустяки последнее время выбивали меня из колеи. И это непонятное ожидание несчастий…

В продолжение всех бед я на следующий день поругалась со Стаканчиком. Первый раз в жизни.

С утра я чувствовала себя так скверно, что решила не ходить к Илье. Позвонила ему, сказала, что малость прихворнула.

— А ты как?

— Я — вполне. Обещают сегодня снять повязку.

Я была рада, что Илюха «вполне». Но его какая-то излишняя бодрость досадливо царапнула меня. У всех «вполне» и всем наплевать, как погано у меня на душе… Я сама не знала, почему погано, и обозвала себя дурой и эгоисткой. Легче не стало.

И в это время пришел Стаканчик.

Сперва я обрадовалась: хоть одна добрая душа рядом! Поговорили о Лючке, которая, наверно, скучает в деревне. Конечно, там свежий воздух, лес, земляника созревает и прочие радости природы. Но с кем ходить в лес-то? С престарелым дедом? Он только и знает свои огородные гряды…

Наш город, разумеется, не дача, не Багамские острова, для отдыха приспособлен мало. Но все же есть Верхне-Таволжское озеро с большим пляжем, есть Центральный парк, есть в конце концов Дворец, в котором жизнь продолжается и в каникулы. Совсем недавно звонил Петруша и говорил, чтобы мы не «растворялись в пространстве», потому что у него возникла идея: снять фильм по пьесе «Приключения летчика Митьки Сталактитова», которую сочинил он сам. Правда, мы все, кроме Люки Минтаевой, «не в штате», но без нас не обойтись. Особенно без Томчика, который «вылитый Митька».