Илья Туричин - Закон тридцатого. Люська

— По делу.

— Сейчас узнаю.

Девушка ушла и вскоре вернулась в сопровождении толстухи с помятым рыхлым лицом, подведенными ресницами и сильно накрашенными малиновыми губами.

— Что случилось, гражданочка? — подчеркнуто официально обратилась она к Люське.

— Я к директору, к товарищу Загуля… Гуляеву.

— Разгуляю, — поправила толстуха.

— Да. Меня послал товарищ Епишев.

Толстуха заулыбалась.

— Голубушка, так бы сразу и говорили! А мы подумали: опять кто с жалобой… Проходите.

Она подняла квадрат прилавка и открыла дверцу вроде калитки. Люська сделала несколько шагов и оказалась в полутемном помещении, заставленном какими-то ящиками, бочками, мешками.

— Осторожней. У нас тут все чулки порвешь. Оня! — крикнула толстуха. — Опять на дороге ящиков наставила.

Из-за перегородки ответили басом:

— Скоро машина придет. Тару отправляем, Нина Львовна.

— Машина, машина… — сердито проворчала толстуха. — Пока отправите, шею сломаешь. Сюда, пожалуйста! — Она открыла невидимую в полумраке дверь. Оттуда вырвался неяркий луч света.

— Василь Василич, к вам от товарища Епишева.

Люська вошла в небольшую комнатку. За стареньким канцелярским столом сидел уже не молодой, приятной внешности мужчина. Он приветливо улыбнулся, на бритых щеках его заиграли ямочки.

— Здравствуйте! Прошу садиться. Чем могу служить? — Глаза у него были синие-синие, взгляд открытый. Говорил он негромко.

«Похоже, что подчиненный получше начальника», — подумала Люська.

— Товарищ Епишев послал меня к вам…

Люська не успела договорить. Разгуляй мягко перебил ее:

— Вы — Телегина Людмила.

— Да.

— Вот и отлично! — Он внимательно посмотрел на Люську, чуть склонив голову. — Вот и от-лич-но!.. Значит, хотите посвятить себя торговле?

— Собственно, меня послал райком комсомола…

— На прорыв, — улыбаясь, добавил Разгуляй. — Вот и отлично! Когда можете приступить?

— Хоть сейчас.

— Сейчас… — Разгуляй посмотрел на Люськино белое платьице, на красненькие туфельки на шпильках и искренне рассмеялся: — Вы не сердитесь, Людмила… э-э-э… Афанасьевна… Такой деликатный наряд — и ящики с помидорами. Хотя помидоры — тоже деликатный товар. Конечно, можете и сейчас приступать. Спецовочку мы вам выдадим. Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с товаром?

— Иногда покупала кое-что в магазине, — не без ехидства ответила Люська.

— Я имею в виду другую сторону прилавка, — ласково улыбнулся Разгуляй.

— С другой стороны нет, не приходилось.

— Вот видите. Придется вас подучить немного. Торговля, конечно, дело не сложное, но и не такое уж простое. Вот, — он указал на толстуху. — Прошу любить и жаловать, заведующая нашей рыбо-овощной секцией, Нина Львовна. Будете, так сказать, трудиться под ее непосредственным руководством. Она у нас, несмотря на еще молодой возраст, прямо-таки мать продавщицам.

— Уж вы скажете, Васи ль Василич! — кокетливо проговорила Нина Львовна.

— Открываемся мы в восемь, закрываемся в девятнадцать. Приходите завтра немного пораньше. Попрошу заявленьице на мое имя и вот эту анкетку заполнить. Оформимся и приступим…

Зазвонил телефон. Разгуляй снял трубку.

— Да. Яблоки?.. — Он прикрыл трубку рукой и вопросительно посмотрел на Нину Львовну, потом, отняв руку, сказал в трубку: — Давайте. Освоим… Сколько?.. Давайте. — Он положил трубку на рычаг. — Яблоки нам база подбросит. Придется покрутиться.

Разгуляй понравился Люське. Что с того, что немного грубоват? Это скорее не грубоватость, а прямолинейность. Человек называет вещи своими именами. Что ж в том плохого? Она, Люська, тоже такая же. Тоже не побоится назвать все своим именем. Как же иначе жить? Приспосабливаться к таким, как Епишев? «Раскадровочка», «Он вас приспособит!» Приспособит! Вот что не понравилось с первого раза. Только сейчас слово встало перед Люськой бесстыдно нагое, наглое слово — приспособляться! Никогда! Ах, как это хорошо, что ее директор не похож на Епишева!

Первые два дня Люська работала вдвоем с Галей. Галя — та самая молоденькая продавщица рыбного отдела, у которой Люська спрашивала, где найти директора.

Сама Люська не торговала. Товар — яблоки, помидоры и желтоватые огурцы — взвешивала Галя, а Люська помогала ей рассчитываться с покупателями и подносила ящики с помидорами.

На второй день, когда палатку закрыли на обед, Галя спросила Люську: