Леонид Жариков - Судьба Илюши Барабанова

Продолжая слушать, Илюша на миг оторвался от наушников и скороговоркой сообщил ребятам:

— Требуют, чтобы сам Ленин приехал на Генуэзскую конференцию…

— Не пустим Ленина. За него Чичерин поедет, — сказал Левка.

— Почему Чичерин? — спросил Кащей.

— Потому что буржуи давно собираются Ленина убить. Уже стреляли в него.

— Да еще ядовитыми пулями.

— Не боимся никаких пуль, — не соглашался Егорка. — Заграничные рабочие, все, как один, заступятся за Ленина.

— Все равно нельзя ему ехать, — заключил Илюша. — Буржуи знаете как ненавидят нас! Если ты бедный и придешь с поклоном, буржуй ни крошки тебе не даст. А захочешь отнять, он за шашку и скорее руки тебе отрубит, но не отдаст своей собственности. — Илюша покосился на Врангеля и передал ему наушник. — Возьми послушай, сам узнаешь, какие они, твои друзья нэпманы…

Врангель с опаской взял трубку, приложил ее к уху и долго слушал. Ребята ждали, что скажет Врангель. Но он молча положил наушник и решительно поднялся.

— Куда ты? — спросил Левка.

— Дело есть…

— За иконами?

— Нет… Пойду набью морду Гоге Каретникову.

С того дня Илюша собирал своих безбожников на чердаке нардома. Они читали книги, потихоньку разучивали песни, ловили по Степиному приемнику голоса из Москвы. Но Илюша думал о другом: как заговорить с ребятами о коммуне, как создать ее, чтобы жить по-новому, как живут в той коммуне, в которую записывает Ленин.

Однажды газеты принесли нерадостную весть: серьезно заболел Ленин. Ребята до дыр протерли газету, читая и перечитывая печальное сообщение о том, как в больнице вынули из плеча Ленина отравленную пулю — она торчала там четыре года и ее трудно и опасно было вырезать. После операции Ленину стало лучше, а потом с ним случился удар — расстроилась речь, перестала действовать рука. Миллионы писем со всех концов республики и со всего мира шли в Москву. В них выражалось сочувствие вождю мирового пролетариата. Писали ему дети, шахтеры, крестьяне, железнодорожники, женщины-работницы, и все желали Ленину выздоровления. Об этом каждый день писали в газетах.

— Если хотим помочь товарищу Ленину, — с волнением сказал однажды Илюша, — то надо создать коммуну.

Слова Илюши озадачили и заинтересовали ребят. Они слушали внимательно, лица у всех были серьезные и решительные.

— Чтобы у нас все было общее, — объяснял Илюша. — Соберем у кого что есть и сложим в одном месте. Захочешь, к примеру, ты, Левка, надеть мою рубаху, бери и носи. Разобьются у Егорки башмаки — надевай мои, не стесняйся.

Ребята молчали, не зная, что сказать.

— А если я свое платье отдам, кто его наденет? — настораживаясь, спросила Варька.

— У кого нет, тот и возьмет, — отвечал ей брат Егорка, — или какой-нибудь сиротке отдадим в детский дом.

— Хитрый… А я в чем буду ходить?

— Чудачка ты, — сказал Илюша. — Платье никто у тебя не отнимет. Оно будет твое и не твое.

— Чье же?

— Общее.

Варька никак не могла понять и не соглашалась.

— Мне его мамка из венчального платья перешила, а я отдам кому-то за здорово живешь.

— Буржуйка ты, — заключил Егорка с обидой, — самая настоящая буржуйка. Заладила: «твое — мое», «мое — твое»… Илюшка что сказал? Это при царе люди так неправильно жили, каждый старался себе заграбастывать. Пора бросать царские привычки…

— Стойте! — воскликнул Левка. — Давайте проголосуем: кто скажет «мое», тот…

— Опять щелчок по лбу? — спросил Илюша, а сам думал, как убедить Варьку.

А та, как назло, не отступала:

— В «Долой монахов!» я записалась, а в коммуну не пойду.

— Почему?

— Вам надо все отдавать… а я воровать люблю.

По Варькиному хитрому взгляду Илюша догадался, что это — каприз. Он знал, что характер у девчонки добрый и стоит поговорить с ней ласково, как она поймет.

— Варя, если ты не понимаешь, то слушай, — начал Илюша. — Раньше, при царе, хозяйчики были. А теперь все народное. И нужно не ломать вещи, всякие загородки или деревья, а беречь. Не выбрасывать добро, а собирать. Не требовать — хочу, мол, и точка, а помогать другим. Сначала голодного накорми, а потом сам ешь.

— Вот ты и покажи, как это надо делать, — неожиданно съязвил Кащей. — Говорить мы все умеем, а ты покажи, какая она есть, коммуна.

Ребята с интересом глядели на Илюшу. Они были на его стороне, но вопрос Кащея заинтересовал всех. А Илюша не знал, как ответить Кащею.

— Ну, чего молчишь? — подзадорил тот.

Лицо Илюши зарделось от волнения. Как сделать, чтобы все поняли, как это красиво — жить коммуной! И вдруг его осенила мысль.