Леонид Жариков - Судьба Илюши Барабанова

— Правильно, — поддержала Варька и потихоньку спросила брата:

— Егорка, что такое опиум?

— Дым пахучий.

— Не дым, а питье, — поправил Левка. — Если глотнешь, то голова задурманится и становишься вроде дурачка.

— И вовсе не питье, — мрачновато возразил Степа, — опиум — яд, так в книжке написано…

Илюша переждал, пока ребята окончат спор, и объяснил:

— Религия — яд. Но попы его не пьют, а только людям подливают.

— И вовсе не так, — возразила Варька, считавшая правилом ни с кем не соглашаться.

— Замолчи! — прикрикнул на сестру Егорка. — Что ты всегда лезешь в мущинское дело?

— А если я девочка, значит, должна молчать?

— Варька, ты за Ленина или за попов? — в сердцах спросил Илюша.

— За Ленина.

— А если так, не перебивай. Я же доклад говорю с трибуны…

— Ладно, не буду.

— Побожись, гадюка, — потребовал Егорка, которому до смерти надоели капризы сестры, — божись!

— Стану я бога по пустякам продавать! — отозвалась Варька.

— Но ведь сказано было тебе, что бога нет.

— Знаешь много… А солнце откуда взялось?

— Ниоткуда, само по себе светит, — сказал Илюша.

— Как бы не так… Солнце бог создал. Сказал: да будет свет, и стал свет.

— Ты перестанешь опиум разводить? — крикнул Егорка и стукнул сестру кулаком по спине.

— А молния откуда? — не сдавалась Варька. — Не знаешь? А я знаю. Это гром господень.

Степа мрачно усмехнулся.

— Молния — это разряд электрический. Так в книжке сказано.

— Сам ты разряд, да еще косой…

— Вот видите, как попы людей задурманивают, — сказал Степа, тыча пальцем в Варьку. — Видите, как ее задурманили? В молнию верит!

Варька не знала, обижаться или нет. Илюша воспользовался ее замешательством и заключил:

— Одним словом, богов попы выдумали. Помните, как в городском театре Сережка поймал белогвардейца, а попы заступались, хотели, чтобы он убежал.

— Не удалось, — удовлетворенно проговорил Егорка. — Сцапали голубчика, Сережка прижал его культяпками и говорит: «Стой, руки вверх, ваша благородия!» Ух, что тогда было в театре!

— Ладно, ближе к делу, — сказал Илюша. — Пишу протокол… Постановили.

— Сначала слушали, — поправил Левка.

— Пускай будет так: слушали — не верить в бога. А кто будет верить, тот враг Советской власти.

— В церковь не ходить, — предложил Егорка. — А еще перед едой не молиться.

— После еды тоже, — вставил Степа.

Левка поднял руку:

— Уговор: кто скажет слово «ей-богу», тому щелчок в лоб.

— Согласны! — поддержала Варька.

— Запиши еще: не говеть и не причащаться в церкви, — добавил Степа.

Варька ощетинилась:

— Почему это? А если я люблю вино пить?

— Мало ли кто что любит, — сказал Илюша из-за бочки. — Сказано: не говеть, значит, не говеть.

— А я не согласна… Подумаешь, — Варька недобро поглядела на Илюшу, — приехал неизвестно откуда и задается…

— Перестань! Илюшка правильно говорит: пить причастие не будем, — заявил Егорка и угрожающе посмотрел на сестру.

— Варька, ну зачем ты споришь? — начал разъяснять Илюша. — Все знают, что причастие — яд и опиум. Ты молитвы знаешь? Почему они такие непонятные? Почему попы бормочут: «отрекокося», «иже согреших»? Для того, чтобы задурманить народ, чтобы никто не понял, про что говорится в молитве. Так и с причастием. Мы со Степкой пили его. Знаешь, как голова кружится?

— А я все равно буду пить, — не сдавалась Варька.

— Тогда катись из нашего кружка! — потребовал Левка, и Варька замолчала.

— Слушаем и постановляем, — решительно объявил Илюша, — в бога не верить, попам на улице не кланяться, на церковь не креститься, иконы, а также Иисуса Христа не целовать. К следующему разу всем принести по иконе для сжигания.

Сожжение было назначено на воскресенье. В школах не учились, взрослые с утра бывали в церкви. Поэтому можно действовать смело.

Перед Илюшей стояла неразрешимая задача: где взять икону? Потом Илюша вспомнил об иконе Николая Угодника, которую дедушка вынес на чердак. Осторожно, чтобы не скрипели деревянные ступеньки, Илюша полез на чердак. Николай Угодник стоял лицом к стене, и, когда Илюша повернул его и протер стекло рукавом рубахи, святой, казалось, с укоризной глядел на него и показывал три пальца, собранные в щепоть, как будто хотел сказать: «Три щелчка тебе будет в лоб, если сожжешь меня».

Сердце Илюши колотилось от страха. Воровать нехорошо, но ведь какое же воровство, если это борьба! Илюша взял небольшую иконку Спасителя, подаренную ему попадьей, и поспешил в свой клуб «Долой монахов!».