Юлия Кузнецова - На что похожа любовь?

Я растравляла себя снова и снова, словно погружая палец в воспалённую рану и причиняя всё новую и новую боль. Особенно много боли приносили предрассветные часы, и бабушка молча заходила ко мне в комнату, брала подушку, влажную от слёз, и клала её на батарею.

Они обе пытались мне помочь, и мама, и бабушка. Мама приносила какие-то новые книги, требовала моего совета по сюжету каких-то сказок, хотя в её глазах было только одно: «Отвлекись от своих мыслей, не думай!» Впрочем, я была за неё рада, после фестиваля она стала писать неплохие сказки, серьёзные, но с шуточками. Иногда ей действительно удавалось отвлечь меня от грустных мыслей. Ненадолго.

Бабушка просто была рядом.

Как-то раз я не стала сдерживаться и поплакала, уткнувшись к ней в колени. Она погладила меня по спине и попросила: «Поговори со мной».

Я поговорила. Попросила её не сердиться, что не стану сейчас ездить в Ромашково. Сделаю небольшой перерыв. Правда, я не знала, когда он закончится, но бабушке об этом я сказать не решалась.

Она закивала так быстро, что я поняла – она связывает моё нежелание туда ездить с Данькой.

Это было не так. Точнее, не совсем так. Я не могла туда поехать из-за Даньки, но не из-за того, что мы были там вместе, что пили чай с корицей на остановке, смешили бабушек, обнимались в маршрутке, нет.

А из-за того, что он мне сказал тогда… Что я езжу туда из-под палки.

Однажды, когда тоска особенно сильно сжала в когтях моё сердце, я признала: да. Из-под палки.

Мне стало легче. Ненамного, конечно. Чего хорошего, что мне не хотелось ехать навещать бабушек? Но, по крайней мере, это была правда.

Ещё я пыталась понять, почему я так разозлилась на Даньку за фоторепортаж о доме престарелых. Он ещё и поддел тогда меня: «Ты сама хотела похвастаться, да я тебя опередил!» Сейчас, когда ярость, вызванная его фразой, остыла, я подумала: что-то есть в его словах. Но что, что?

Шли дни. Данька прислал всего одну эсэмэску. «Это самый глупый в мире повод для расставания». Я не ответила. Пусть так.

Для меня этот повод не был глупым. Я обожглась уже один раз. Я доверилась человеку. Доверила все свои эмоции, переживания, мысли, поделилась самым дорогим. Он послал меня.

Однако я ведь не из тех людей, кто просит о помощи потому, что ему лень делать своё дело самому. Нет, это не так. Я просила Даньку сходить со мной к зубному, выступить на фесте не потому, что я не смогла бы сделать это одна. Просто, когда я приглашала его сделать что-то вместе, я, считай, приглашала его в свою жизнь. А он отверг мои приглашения, значит, и мою жизнь.

Возможно, я драматизировала. Но по-другому сейчас и не выходило. К тому же ко всем моим размышлениям примешивалось какое-то воспоминание из детства, я не могла ухватить его за хвост, оно ускользало, видимо, загнанное в подсознание моими практиками аутотренинга. Но хотя я не могла поймать это вспоминание, я ощущала, что оно подтверждает мою правоту.

Я застряла в своей ситуации, как древняя муха в янтарном камешке, и не могла пошевелиться. Я ждала, пока уйдёт чувство, но оно не уходило.

Иногда мне хотелось, чтобы пришёл кто-то с большим молотком, треснул по моему янтарному камешку, и я выскочила.

И, наконец, кто-то пришёл.

Я сидела за компом, проверяла почту и вдруг обнаружила уведомление из «Контакта». Я хмыкнула. Аккаунт там был какой-то совершенно неубиваемый. Я зашла в «Контакт», пробившись через смену пароля, ещё кучи каких-то подтверждений, что я – это я. Везёт всё-таки социальной сети – ты её не посещаешь, и она с лёгкостью выкидывает тебя из своего сознания, храня только твой пустой образ-аккаунт.

Это тебе не Даниил Белых, которого ну никак не выходило выбросить из головы, несмотря на птичий нос и дурацкую улыбку.

В уведомлении сообщалось, что меня отметили на фотографии в сообществе книжного фестиваля. Я зашла в сообщество, посмотрела фото. На нём я, улыбающаяся как ни в чём не бывало, со своими мышами. На заднем плане – моя испуганная мама. Видно, поняла, что сейчас я буду рассказывать совсем другие сказки, не те, что мы запланировали. Я снова глянула на себя, улыбающуюся. Надо же, совсем не видно слёз обиды и напряжения, которые тогда стояли в моих глазах.

Восемь сердечек-лайков. Моё сердце стукнуло, ударилось, отскочило. Вдруг одно из них Данькино? Однако в списке его не было. Зато там был другой мой знакомец. Точнее, знакомая. Регина Белых. Значит, она поставила лайк. Что он означал? Что ей понравилось, что я справляюсь на выступлении одна? Или что Данька, верный себе, не пришёл?