Мишель Турнье - Пятница или Дикая жизнь

Тогда, насыпав тонкую дорожку из зерен от самой пещеры до поля, он раскидал там два мешка зерна, Существовал риск, что жертва окажется бесполезной. Но она оправдала себя. Как только наступила ночь, множество черных крыс устремилось за зерном, которое они считали своей собственностью. Серые объединились, чтобы противостоять неожиданному вторжению. Казалось, что по всему полю пронесся ураган из маленьких фонтанчиков песка. Сражающиеся пары катались, как живые шары, а с земли раздавался громкий писк.

Исход битвы был предрешен. Животное, сражающееся на территории врага, почти всегда терпит поражение. В этот день все черные крысы погибли.

Робинзон никогда не обращал особого внимания на свою внешность и не любил часто смотреться в зеркало. Впрочем он так давно этого не делал, что был удивлен, вынув однажды зеркало из сундука с «Виргинии» и увидев свое отражение. Он не слишком изменился, только борода стала длиннее, и несколько новых морщин пересекали его лоб. Что его все-таки обеспокоило, так это суровое выражение, какая-то грусть, которая не сходила с его лица. Он попытался улыбнуться и был ошарашен, когда понял, что у него это не получается. Сколько ни старался он прищуривать глаза и растягивать рот — все было бесполезно. Он разучился улыбаться. У Робинзона появилось ощущение, что его лицо одеревенело и превратилось в угрюмую неподвижную маску. Подумав немного, он понял, что с ним случилось. Это из-за одиночества. Он так долго никому не улыбался, что разучился. Когда он пытался изобразить улыбку, его мышцы больше не слушались. Он продолжал смотреть в зеркало, и сердце его сжималось от грусти. На этом острове у него было все: еда, питье, дом, кровать, но некому было улыбнуться.

И тут его взгляд упал на Тенна. Может быть, это сон? Пес улыбался ему! С одной стороны морды его верхняя губа приподнялась, обнажая два ряда зубов. В то же время он забавно склонил голову набок, а коричневые глаза иронически щурились. Робинзон обеими руками обхватил мохнатую голову пса. Глаза его увлажнились, и неуловимая дрожь тронула уголки губ. Тенн по-прежнему улыбался. Робинзон напряженно вглядывался в него и пытался придать своему лицу то же выражение.

С тех пор это стало у них чем-то вроде игры. Робинзон неожиданно останавливался во время работы, или охоты, или прогулки и по-особенному смотрел на Тенна. Пес улыбался ему на свой лад, и лицо Робинзона смягчалось, становилось более человечным, и он улыбался в ответ.

Робинзон продолжал обустраивать остров. День ото дня у него становилось все больше работы и обязанностей. Утром, например, он одевался, прочитывал несколько страниц из Библии, вставал навытяжку перед мачтой, на которой поднимал английский флаг. Потом приходило время открывать крепость. Робинзон возвращал на место мост и освобождал выходы от камней. День начинался с дойки коз, затем надо было проверить маленький кроличий садок, расположенный на песчаной поляне. Там он выращивал дикую репу, люцерну и овес, прикармливая семейство чилийских кроликов, которые без этого разбегались по всему острову. Это были так называемые агути, крупные кролики с длинными лапами и короткими ушами.

Позже он проверял уровень воды в садках, где плодились карпы и форель. К полудню он быстро перекусывал в компании Тенна, немного дремал, а затем надевал генеральский мундир для выполнения послеобеденных обязанностей. Он должен был пересчитать морских черепах, у каждой из которых был свой регистрационный номер; присутствовать при открытии нового моста из лиан, дерзко перекинутого через глубокий овраг в чаще тропического леса; и наконец завершить постройку хижины из папоротника на краю леса, выходившего прямо к берегу. Из этой хижины можно было великолепно наблюдать за морем, оставаясь незамеченным. Кроме того, в самые жаркие часы здесь была тень.

Робинзону часто надоедали все эти труды и заботы. Он спрашивал себя, зачем и кому все это нужно, но тут же вспоминал об угрозе праздности, свинячьей лужи, в которую он рисковал вернуться, уступив лени, и сразу деятельно принимался за работу.