Валерий Воскобойников - Солдат революции. Фридрих Энгельс - Хроника жизни

Революционная армия беспорядочно отступала к швейцарской границе.

— Низкие трусы! — ругался командир корпуса Вил-лих. — Подлое правительство. «Умереть за республику!» — передразнил он. — Выпивают сейчас в швейцарском кабаке, а мы тут держи заслон.

— Смотрите, какая картинка! — Энгельс показал на лужок около селения.

Офицер и два солдата в блузах добровольцев революционной армии пытались продать крестьянину пушку.

— Железо, оно в хозяйстве всегда пригодится, — рассуждал крестьянин, — да уж больно его тут много. — Он понимал, что цена орудия падает с каждым часом, а если торговаться до вечера, то офицер, глядишь, отдаст пушку и задаром.

— А ну поворачивай лошадей, подлец! — не выдержав, закричал на молодого офицера Виллих. — И вези орудие на холм. Я тебя заставлю умереть за республику!

Увидев полковника, офицер слегка смутился.

— Но ведь отдан приказ об отходе всей армии. Швейцарцы предупредили: ещё одно сражение, и они закроют границу.

— Я тебя сейчас пристрелю на месте, как собаку и мародёра, если не повернёшь лошадей к холму. — Виллих вытащил пистолет. — О том, как надо было воевать, ты не задумывался, а приказ об отходе усвоил сразу.

Офицер пожал плечами и приказал притихшим солдатам развернуть орудие и везти к холму. Там он сорвал с себя серебряные эполеты, спрятал их в карман, в последний раз взглянул на орудие и вместе с солдатами погнал своих лошадей обходным путём через луг к границе.

— Ну что же, Энгельс! Теперь мы с тобой единственные офицеры революционной армии на германской территории. Все остальные во главе с генералами сбежали, как крысы.

А всего два месяца назад победа была возможна. События развивались в пользу демократических сил.

После многодневной говорильни общегерманский парламент во Франкфурте утвердил наконец конституцию. По его решению все мелкие германские государства объединялись, а прусский король становился во главе их конституционным монархом, императором.

При этом все — и парламент и король — знали, что империя была пока лишь воображаемой, а корона — бутафорской. Но год назад и такую корону король принял бы с благодарностью. Теперь же, осмелев, почувствовав силу, он дал франкфуртскому собранию, по сути, пинок, отказавшись от предложенной ему империи и короны. Даже жалкая, со всех сторон подрезанная конституция была королём отвергнута.

И тогда в Германии одновременно восстали Дрезден, Эльберфельд, Баден, Пфальц.

Во главе отряда рабочих-добровольцев с двумя ящиками патронов Энгельс въехал в восставший Эльберфельд.

Но то, что он там увидел, разочаровало его.

В комитете безопасности заседали знакомые говоруны — адвокаты, прокуроры, городские советники. Больше всего они боялись обеспокоить солидных горожан. Вооружены были только бюргеры.

Они не сумели даже объединиться с Барменом. И город на противоположной стороне реки Вуппер объявил себя нейтральным.

— Не правда ли, забавно, Энгельс? — сообщил со смехом адвокат из комитета. — Вы ведаете обороной здесь, а ваш брат с отрядом вооружённых бюргеров на том берегу охраняет вашу же фабрику. А что, если придётся бомбардировать именно её?

— Я выстрелю. — Энгельс пожал плечами. — Вы лучше объясните, почему рабочие, охраняющие баррикады, безоружны, а комитет безопасности предательски бездействует? Я же требовал разоружить бюргеров и передать оружие рабочим. Мало того — бойцам нечего есть. Надо немедленно взыскать налог с богатых горожан…

— Энгельс, дорогой! Да кто в нашем почтеннейшем комитете на это осмелится! Я вчера отдал приказ осмотре гарнизона, надо же наконец сосчитать, сколько у нас солдат. Так этот приказ немедленно отменили по причине, что шум от воинских команд смутит покой граждан. Наш комитет предпочтёт трижды сдаться в плен пруссакам, чем позволит себе хотя бы единственный выстрел.

Энгельс собрал верных людей и реквизировал оружие из кроненбергской ратуши. Там нашлось восемьдесят ружей, и часть рабочих теперь была вооружена.

Родной дом был рядом, но Энгельс даже не смотрел в ту сторону. С красным шарфом, перекинутым через плечо — знаком высшего командного состава, он стоял на баррикаде, перегораживающей мост через Вуппер, и изучал окружающие высоты. «Поставить бы там пушки!» — думал он. Но пушек было недостаточно.