Владимир Арро: Чиж-Королевич

— Мы ведь не очень долго там будем?

Отец пожал плечами:

— Как знать.

Вдруг впереди зажглась спичка. Пламя осветило траву и курносое, обгоревшее на солнце лицо.

— Кто это здесь возле дороги ползает? — спросил отец. — И спички зачем-то жжёт.

— Семихин Николай-старший… Вы поаккуратней, тут у меня велосипед.

— Конечно, выползков тут ищешь?

— Не выползков, — сказал Николай. — Педаль…

— Велосипед-то, наверное, отцовский.

— Угу…

— А отцу рано утром на работу ехать, или на покос, или ещё куда?..

Семихин Николай-старший насовсем замолчал.

— Да-а, дело дрянь…

— Давайте и мы поищем! — сказал Чиж-Королевич и присел в траву.

— Да что же тут найдёшь, когда темень такая, — сказала мама.

— А как он домой без педали пойдёт? Николай, — позвал Чиж-Королевич, — ты пойдёшь домой без педали?

— Нет, — сказал Николай.

— Вот видишь!

— Нельзя ему домой без педали, — вздохнул отец.

Чиж-Королевич, отец и Николай-старший стали ползать у дороги в траве, отбрасывать в сторону деревяшки и мелкие камни. А мама ходила рядом с ними и каждую минуту спрашивала: „Ну как, не нашли ещё?“

Вдруг мама сказала:

— Вот у меня что-то об ногу стукнулось.

— Тут камней много, — сказал Николай-старший.

Чиж-Королевич подбежал и крикнул:

— Да это ж педаль!

Николай-старший вырвал у него из рук педаль, засуетился, поднял велосипед и покатил его по дороге.

И уже из темноты крикнул:

— Эй, как тебя… Чижик!

— Не Чижик! Чиж-Королевич!..

— Приходи завтра на мост ершей ловить!..

— Я приду! — ответил Чиж-Королевич и спросил у отца: — Мы вернёмся до завтра из некоторого царства?..

— Не знаю… — сказал отец.

Слышно было, как стукнула за Николаем-старшим калитка. И опять всё затихло. В доме, мимо которого они проходили, потух свет. Между деревьями блеснула река. Долгий деревенский вечер кончался, и скоро всё должно было погрузиться во тьму.

— Как хорошо! — вздохнула мама. — Ну куда ещё люди могут стремиться?.. Я бы, кажется, всю жизнь прожила здесь.

— А мы бы всё шли и шли, правда, Чиж? — сказал отец. — Пока не завиднелось бы царство…

— Некоторое, — пояснил Чиж-Королевич.

— Всё равно какое, — сказал отец.

Вдруг Чиж-Королевич сжал его руку.

— Тише!..

— А в чём дело?

— Возле того дома кто-то сидит!..

— Ну и что? — вполголоса спросил отец.

— Дом-то тот заколочен. В нём же никто не живёт! Все трое остановились.

На фоне неба чернела крыша. Рядом стояли, низко опустив ветви, несколько белых берёз. На тёмном фасаде, где должны были блестеть окна, можно было различить три одинаковых остроугольных креста.

— Где сидит?.. — шепнул отец.

— Да вон, под второй берёзой….

— Да нет, это пень старый…

— Ой, шевелится! — шепнула мама.

— Спокойно, — сказал отец. — Ну и пусть шевелится.

— Что-то белое у него…

— Встаёт, смотрите…

И вдруг голос от заколоченного дома сказал:

— Нет ли у вас папирос?

Все помолчали.

— Папирос спрашивает, — шепнул Чиж-Королевич.

— Я не курю, — сказал отец и пошёл навстречу человеку.

— Он бросил недавно, — сказала мама дрожащим голосом, и они с Чижом-Королевичем пошли вслед за отцом.

Перед ними сидел высокий старик в чёрном костюме. На груди, в вырезе пиджака, у него лежала белая борода.

— Вы на дачу приехали? — спросил Чиж-Королевич.

— Нет, — сказал старик. — Я насовсем. Буду жить в этом доме.

— В заколоченном?..

— Зачем же… Расколочу.

Чиж-Королевич видел, как отец внимательно разглядывает старика, и тёмный дом, и берёзы.

— А мы в тридесятое царство идём, — сказал Чиж-Королевич.

Старик кивнул головой.

— Очень правильно поступаете. Я и сам в него шёл.

— Сначала по проводам, потом по реке, потом по тропинке? — обрадовался Чиж-Королевич.

— Нет, — сказал старик. — Совсем не так. Сначала по камням, потом по трясине, потом сквозь колючки… — И он посмотрел на них строго. — Тебя как зовут?

— Чиж-Королевич.

— Через чёрточку пишется?

— Через чёрточку.

— Покажешь мне завтра ваши места?

— Конечно, покажет, — сказала мама. — И я покажу. И Королёв покажет.