Макс Ярский - Умеют ли парни любить?

– Неохота об этом говорить, – после паузы ответила она.

– И не надо! – с облегчением сказал я. – И вообще нам пора!

И я пристально глянул на Даню. Он тут же сделал серьезное лицо и закивал.

– Снова избегаете меня, ребята? – с обидой спросила Лу. – Вижу, Макс до конца мне не верит. Еще бы! Я так тебя доставала! И мне так стыдно…

– Прекрати! – мягко произнес я. – Я тебе верю! Ты больше меня не любишь! А значит, будешь счастлива, ведь найдешь достойного тебя парня.

– Я последовала твоему совету и обратилась к психологу, – продолжила Лу.

– Вот! А я что всегда говорю! – обрадовался Даня. – Жизнь в мегаполисе – это вам не сахар, тут без психолога вообще никак! И что? Как он тебе помог? – оживленно добавил он и, к моему изумлению, достал из сумки видеокамеру.

Я знал, что Даня редко с ней расстается и при случае снимает все, что кажется ему интересным. Но чтобы брать ее и в торговый центр на шопинг!

– Ты чего? – испугалась Лу.

– Не стесняйся! – уверенно ответил он. – И расскажи, как с тобой отработал доктор! У меня давно в голове крутится идея снять фильм о том, как несчастные, влюбленные без взаимности девушки справляются с этой проблемой. Мне кажется, это будет интересно многим! Вот с тебя и начнем!

Даня уже снял чехол и навел камеру на оторопевшую девушку. Но она закрыла лицо рукой. Я забрал камеру у Дани и выключил ее. Луиза выпрямилась.

– Макс, я продолжу только ради тебя, – сказала она. – Хочу, чтобы ты убедился в моей искренности. Психолог реально мне помог. Не буду говорить, как проходили сеансы, но в голове у меня все разложилось по полочкам. Тесты показали, что у меня есть склонность к мазохизму, и доктор в два счета объяснил, к чему это может привести в дальнейшем, если я продолжу культивировать ее. И мне нарисованные перспективы очень не понравились. Мало того, это не только особенность моей психики, но еще и генетически заложено. Восточные женщины с молоком матери впитывают, что основное достоинство – это покорность и угождение мужчине. И я поняла, что мое чувство к тебе и любовью-то назвать нельзя было. Я просто искала болевые ощущения.

– Супер! – восхитился Даня. – Ты попала к отличному специалисту. Я вот тоже думал, что у тебя все это не вполне адекватно. Макс сто раз тебе сказал, что может только дружить, но ты уперлась: нет, люблю и буду любить! Ох, и достала ты!

– Ладно, чего уж теперь! – остановил я речь друга. – Я рад, что ты все поняла.

– С выздоровлением, Лу! – весело подытожил мой друг. – А сейчас, может, все повторишь на камеру? Представляешь, сколько девчонок вот так же пытаются добиться любви, и совершенно безрезультатно?

– Да отстань ты! – отмахнулась Лу. – Не буду я ничего говорить! И вообще мне пора! У дяди сегодня днюха, а я еще подарок не купила. Пока, ребята!

– Пока! – сказал я.

Луиза улыбнулась и ушла. Мы переглянулись. Я чувствовал облегчение и хотел верить, что девушка по-настоящему избавилась от этой ненормальной страсти.

– Будем надеяться, что на нее снова не накатит после сегодняшней встречи с тобой, дружище! – со вздохом заметил Даня.

В конце сентября я встретился с Олли, то есть Липой. Это имя мне больше нравится, так что буду называть ее именно так. Она написала мне сообщение на страничке ВКонтакте и пригласила в «друзья». Увидев имя Олли, я сразу понял, кто это, но когда зашел к ней, то на фотографии не узнал. Все же в памяти зафиксировалась прежде всего длинная коса. А со снимка на меня смотрела улыбающаяся девушка с вьющимися волосами, едва доходящими до плеч, с пушистой челкой, закрывающей ей брови.

И я написал:

«Это ты, Липа? Что-то не узнаю! И где твоя коса?!»

Ответ:

«Это уже стандартный вопрос. Отрезала! Я же тебе тогда сказала, что избавлюсь от нее. Вот и сделала стрижку! Что скажешь, Макс, мне идет?»

Я внимательно смотрел на ее фото. Липа выглядела беззаботной, ее улыбка казалась открытой, глаза сияли. «Почему бы и нет?» – подумал я и написал: