Жан Семпе - Никола и его друзья

Нам даже не пришлось вставать, потому что мы и так были на ногах. Все вроде очень удивились.

— Это малыши, они немного несобранные, — сказал директор.

— Вижу, вижу, — ответил инспектор. — Садитесь, дети.

Все уселись. А Сирил и Жоаким оказались спиной к доске, потому что мы повернули их парту, а переставить не успели. Инспектор посмотрел на учительницу и спросил, всегда ли эти двое так сидят. Учительница стояла с таким видом, точно Клотер, когда его вызывают к доске, только она не плакала.

— У нас случилась небольшая неприятность… — сказала она.

Инспектор нахмурился. Его мохнатые брови совсем надвинулись на глаза.

— Надо быть построже, — сказал он. — Ну-ка, дети, быстренько поставьте парту на место.

Все вскочили, а инспектор закричал:

— Не все сразу. Только вы двое!

Сирил и Жоаким повернули парту и сели. Инспектор улыбнулся и оперся на нее руками.

— Ну хорошо, — сказал он. — Чем вы занимались до моего прихода?

— Мы переставляли парту, — ответил Сирил.

— Забудем о ней, — раздраженно сказал инспектор. — И, кстати, почему вы переставляли эту парту?

— Из-за чернил, — сказал Жоаким.

— Каких чернил? — спросил инспектор и посмотрел на свои руки, а они были совсем синими. Он тяжело вздохнул и вытер пальцы носовым платком.

Мы заметили, что инспектор, учительница и директор чем-то расстроены. Тогда мы решили, что будем вести себя очень хорошо.

— Я вижу, у вас есть трудности с дисциплиной, — сказал инспектор учительнице. — Вам следует учитывать детскую психологию.

Потом он повернулся к нам, раздвинул брови и заулыбался.

— Дети, я хочу стать вашим другом. Не надо меня бояться. Я знаю, что вы любите побаловаться, а я очень люблю посмеяться. Кстати, знаете анекдот про двух глухих? Ну вот: один глухой спрашивает другого: «Ты идешь на рыбалку?» А другой отвечает: «Нет, я иду на рыбалку». Тогда первый говорит: «Ну хорошо, а то я думал, что ты идешь на рыбалку».

Жалко, что учительница запретила нам смеяться без ее разрешения, потому что было очень трудно удержаться. Вечером я обязательно расскажу этот анекдот папе, вот уж он похохочет. Я уверен, что он его не знает. Сам инспектор долго смеялся, ему ведь не требовалось никакого разрешения. Но потом он увидел, что все в классе молчат, снова нахмурил брови, кашлянул и сказал:

— Ну хорошо. Посмеялись и хватит, теперь за работу.

— Мы сейчас проходим басню, — сказала учительница, — «Ворона и Лисица».

— Отлично, отлично, — сказал инспектор. — Можете продолжать.

Учительница сделала вид, что ищет, кого бы вызвать, и указала пальцем на Аньяна:

— Вот вы, Аньян, прочитайте нам басню.

Но инспектор поднял руку и остановил ее.

— Вы позволите?

А затем указал на Клотера и сказал:

— Вот вы, там, на последней парте, прочитайте-ка мне эту басню.

Клотер открыл рот и разревелся.

— Да что это с ним? — спросил инспектор.

Учительница сказала, что Клотер не виноват, просто он очень стеснительный. Тогда вызвали Руфуса. Руфус — это мой друг, у него папа полицейский. Руфус сказал, что он не помнит басню наизусть, но содержание примерно знает. И сразу принялся объяснять, что речь идет о вороне, которая держала в клюве кусок рокфора.

— Почему именно рокфора? — удивился инспектор.

— Да нет, — сказал Альцест, — это был камамбер.

— Вовсе нет, — возразил Руфус, — ворона не могла бы держать в клюве камамбер, это очень мягкий сыр и потом у него неприятный запах.

— Ну и что же, что неприятный запах, зато он вкусный, — стоял на своем Альцест. — И вообще, это ничего не значит, вон мыло хорошо пахнет, а совсем не вкусное, я один раз пробовал.

— Подумаешь! — сказал Руфус. — Ты просто дурак. Вот я скажу моему папе, и он оштрафует твоего!

Тут они подрались.

Все повскакали с мест и что-то вопили, кроме Клотера, он по-прежнему плакал в своем углу, и Аньяна, он стоял у доски и читал наизусть «Ворону и Лисицу». Учительница, инспектор и директор кричали:

— Сейчас же прекратите! Было очень весело.

Когда все успокоились и уселись на места, инспектор вынул носовой платок и вытер им лицо. Теперь он весь был вымазан чернилами, и досадно, что нам не разрешалось смеяться. Придется удерживаться до перемены, а это совсем не просто.

Инспектор подошел к учительнице и пожал ей руку.

— Я восхищаюсь вами, мадемуазель. Сегодня, как никогда, я убедился, какого самоотречения требует наша профессия. Продолжайте ваше святое дело! Желаю успехов!