Юрий Коваль - Недопёсок (с иллюстрациями)

На крик его прилетела сорока.

«Страх-страх!» — сварливо закричала она.

Наполеон тявкнул в ответ, угрожающе взмахнул когтистой лапой.

Но сороку это только раззадорило. С дерева на дерево перелетала она над песцами и кричала на весь лес: дескать, вот они, беглецы со зверофермы, лови их, держи!

Под крик сороки песцы выскочили на вырубку, заваленную ломаными березками, выкорчеванными пнями. Здесь, под кучей еловых веток, спал заяц-беляк. Он гулял-жировал всю ночь и спал теперь крепко и спокойно.

Шорох снега и сорочий крик разбудили его. Длинноухий, с выпученными глазами, он с треском выскочил из-под земли у самых ног Наполеона и пошел сигать по вырубке, перепрыгивая пеньки.

Песцы замерли от ужаса, а потом дунули в другую сторону.

Сорока растерялась. Не могла сообразить, что теперь делать, за кем лететь, над кем трещать. Она раздраженно уселась на ветку козьей ивы, закрутила зеленой головой. Настроение у нее совсем испортилось.

Неподалеку, под елками, вдруг зашуршал снег, послышалось сопение, и на вырубку выбежал гончий Давило. Он равнодушно глянул на сороку, добежал до заячьего следа и тут оживился. Фыркнул вправо, влево, а после засунул нос свой, похожий чем-то на кошелек, прямо под кучу еловых веток.

Задрожал от радости собачий хвост, и вылетели песцы из гончей горячей головы.

Давило рявкнул басом и побежал по новому следу, с удовольствием вдыхая сладкий заячий запах.

Загремел голос Давилы под сводами елок — звонкой цепью потянулся по лесу, отмечая путь зайца. Недалеко протянулась цепь, дошла до опушки, заглохла на минутку, и тут на конце ее, как двойной колокол, ударил гром.

Сорока слетела с козьей ивы и низом-низом, незаметно, быстро и неторопливо скрылась из глаз.

— Что такое? Что еще такое?! Кто стрелял?

Близкий, неожиданный выстрел ошеломил директора Некрасова, пыжиковая шапка вздрогнула на голове.

Директор стоял на опушке леса в высоких сапогах-броднях, а на руках его были дворницкие рукавицы — хватать в случае чего песцов. Выстрела директор никак не ожидал. Наполеон нужен был живым.

— Кто стрелял?! Кто стрелял, я вас спрашиваю?! — грозно повторил директор.

— Ясно кто, — угрюмо ответил бригадир Филин, который шевелился неподалеку в кустах, стараясь замаскироваться. — Обормот Ноздрачев.

Из лесу выскочил Давило. Он был радостно возбужден, шоколадные глаза его налились кровью.

— Ноздрачев! — сурово крикнул директор. — Это ты стрелял?

— Да я тут косого зашиб, — послышался низкий, идущий из самой глубины души голос.

Скоро и сам Ноздрачев вывалился на опушку. От него валил азартный охотничий пар. Заяц, который всю ночь гулял-жировал, болтался теперь у пояса. За три шага пахло от Ноздрачева кислым бездымным порохом «Фазан».

— Токо выхожу на просек, — возбужденно стал объяснять Ноздрачев, — косой чешет. Я ррраз через осинки…

— Где песцы?

— Песцы-то? — растерялся охотник. — Наверно, круги делают.

Директор Некрасов всего секунду глядел на охотника Фрола Ноздрачева, но и за эту секунду взглядом успел многое сказать. Оправивши шапку, директор повернулся к охотнику спиной и направился обратно на звероферму. За ним поспешил бригадир.

— Погоди, погоди, — вслед ему сказал Ноздрачев. — Не волнуйся. Сейчас догоним. Я тут все кругом знаю, не уйдут.

Звероводы даже не обернулись. По снежному полю уходили они от охотника, и вместе с ними уходила премия.

Тут вспыхнул охотник Фрол Ноздрачев, и по лицу его пошли багровые полосы, похожие на северное сияние. Вспышки сияния никто, правда, не видел, зато услыхали директор и бригадир, как ругается охотник им вслед пустыми словами.

Отругавшись, охотник потоптался на месте и пошел потихоньку туда, куда вел его собственный характер.

— Не волнуйтесь, Петр Ерофеич, — говорил тем временем Филин, догоняя директора. — Побегают, жрать захотят — через недельку сами вернутся.

— Да за недельку они от голода помрут, — недовольно сказал директор. — А если кто-нибудь прихлопнет Наполеона? Что тогда?

— Вот это вопрос! — подтвердил Филин. — Что же делать?

Директор закурил, напускал дыму в темнеющее постное небо.

— Надо попробовать Маркиза, — сказал он.

Серый денек еще посерел, сгустились на небе облака, предвечерний ветер погнал их на юг.

К вечеру оказались беглецы в глухом овраге, на дне которого медленно замерзал черный ручеек. По оврагу, по оврагу, вверх по ручью добежали они до лесного холма-вереи.