Марк Твен - Похождения Тома Соуэра

Намъ надо вернуться къ участію Тома и Бекки въ пикникѣ. Они расхаживали вмѣстѣ съ остальнымъ обществомъ по мрачнымъ галлереямъ пещеры, оглядывая уже знакомыя части ея, носившія слишкомъ высокопарныя названія: «Пріемная зала», «Соборъ», «Дворецъ Аладина» и т. п. Потомъ началась общая игра въ прятки и Томъ съ Бекки приняли въ ней самое живое участіе, пока это имъ не прискучило; тогда они пошли вдоль извилистой галлереи, держа высоко свѣчи, чтобы прочитывать всевозможныя имена, числа, почтовыя адресы и прибаутки, которыми были исписаны скалистыя стѣны (сажею отъ свѣчъ). Все идя далѣе и болтая между собою, они не замѣтили, какъ очутились уже въ такой части пещеры, въ которой не было болѣе надписей нигдѣ. Тогда они написали свои имена, тоже сажей, подъ нависшей скалою, и пошли опять; наконецъ, они добрались до такого мѣста, гдѣ небольшая струйка воды, падая на плиту и оставляя на ней известковый осадокъ, образовала, съ теченіемъ вѣковъ, блестящее и незыблемое каменное подобіе извилистой, бушующей Ніагары. Томъ просунулся за нее своимъ маленькимъ тѣльцемъ, съ цѣлью освѣтить картину для удовольствія Бекки. Онъ увидѣлъ, что Ніагара заслоняла собой родъ естественной, опускавшейся, крутой лѣстницы, спертой двумя тѣсными стѣнками, и имъ тотчасъ же овладѣла жажда открытій. Бекки откликнулась на его призывъ; они сдѣлали тутъ сажею знакъ для своего позднѣйшаго руководства и отправились на розыски. Они стали спускаться, слѣдуя разными направленіями, углубляясь все болѣе въ нѣдра пещеры, дѣлая, по временамъ, знаки на скалахъ и ища чего-нибудь новаго, о чемъ стоило бы потомъ разсказать внѣшнему міру. Въ одномъ мѣстѣ имъ попалась обширная пещера, съ сводовъ которой свѣшивались блестящіе сталактиты, длиною съ человѣческую ногу; Томъ и Бекки обошли ее кругомъ, дивясь и любуясь, и вышли изъ нея опять однимъ изъ примыкавшихъ къ ней переходовъ. Онъ скоро привелъ ихъ къ очаровательному озерку, окруженному какъ бы хрустальною рѣшеткою изъ блестящихъ льдинокъ и находившемуся по серединѣ подземелья, стѣны котораго поддерживались фантастическими колоннами, — созданіемъ соединившихся сталактитовъ и сталагмитовъ, созданныхъ, въ свою очередь, вѣковымъ просачиваніемъ воды. Но подъ сводами этой залы гнѣздились летучія мыши, тысячами слѣпившіяся въ одну кучу. Появившійся свѣтъ спугнулъ ихъ и онѣ принялись метаться цѣлыми сотнями, пища и налетая на свѣчи. Томъ зналъ ихъ обычай и понималъ, чѣмъ все это грозить. Онъ схватилъ Бекки за руку и втолкнулъ ее въ первый попавшійся проходъ и сдѣлалъ это едва во время, потому что одна мышь погасила своимъ крыломъ свѣчу Бекки, уже переступавшей за порогъ пещеры. Летучія мыши гнались за дѣтьми еще нѣсколько времени, но тѣ поворачивали изъ прохода въ проходъ и, наконецъ, отвязались отъ опаснаго преслѣдованія. Томъ скоро нашелъ другое подземное озеро, которое тянулось куда-то далеко, теряясь во мракѣ. Ему очень хотѣлось изслѣдовать его берега, но надо было отдохнуть сначала. Они присѣли и глубокая тишина, господствовавшая въ подземельи, наложила только теперь свою тяжелую руку на ихъ настроеніе. Бекки проговорила:

— Я не примѣтила хорошенько, но, мнѣ кажется, что мы уже давно не слышимъ другихъ.

— Понятно, Бекки: мы далеко подъ ними внизу… и я не знаю, къ сѣверу отъ нихъ, югу, востоку или западу, мы отдалились… Слышать ихъ намъ невозможно.

Бекки стало немного жутко.

— И неизвѣстно, Томъ, сколько времени мы уже здѣсь… На пойти-ли назадъ?

— Я самъ думаю, что лучше воротиться.

— А ты найдешь дорогу, Томъ? Для меня, все это такая путаница…

— Я нашелъ бы, навѣрное, только эти летучія мыши! Если онѣ загасятъ обѣ наши свѣчи… бѣда! Попытаемся лучше воротиться другимъ путемъ, такъ, чтобы уже не проходить болѣе тамъ…

— Хорошо… Я надѣюсь, что мы не заблудимся… Это было бы ужасно!..

И дѣвочка содрогнулась при одной мысли о подобной возможности.

Они завернули въ какой-то проходъ и шли молча нѣкоторое время, заглядывая въ каждое новое отверстіе, въ надеждѣ встрѣтить что-либо уже знакомое; но все было ново для нихъ. И всякій разъ, когда Томъ разсматривалъ окружающее, Бекки вглядывалась ему въ лицо, ища на немъ ободрительнаго признака, а онъ говорилъ безпечно:

— О, все отлично… Это еще не тотъ поворотъ, но мы дойдемъ тотчасъ…

Но онъ самъ терялъ надежду болѣе и болѣе, и сталъ ужь идти безъ всякаго соображенія, просто на удачу, въ отчаянномъ разсчетѣ на то, что попадетъ таки на правильную дорогу. Онъ все еще повторялъ: «Отлично!» но на сердцѣ у него былъ такой свинцовый гнетъ, что слова его звучали странно, какъ будто выражая; «Все кончено!» Бекки прижалась къ нему въ смертельномъ страхѣ, удерживаясь отъ слезъ изъ всѣхъ силъ, но чувствуя, что онѣ тотчасъ польются. Она сказала, наконецъ: