Марк Твен - Похождения Тома Соуэра

— Я тебя прибью.

— Посмотрю, какъ ты попробуешь!

— Что же, я могу.

— Вотъ, и не можешь.

— Нѣтъ, могу.

— Нѣтъ, не можешь

— Могу.

— Не можешь.

— Могу.

— Нѣтъ.

Наступаетъ неловкое молчаніе. Погодя, Томъ спросилъ:

— Какъ тебя звать?

— Тебѣ какое дѣло?

— А такое, что хочу на своемъ поставить.

— Ну, и поставь.

— Станешь говорить много, такъ и увидишь.

— Много… много… много! На тебѣ!

— О, ты думаешь, это очень остроумно? Да я отколочу тебя, если захочу, даже если мнѣ одну руку привяжутъ за спину!

— Такъ отчего-же ты не дѣлаешь этого? Говоришь только, что можешь.

— Смотри, сдѣлаю, если будешь дурака валять.

— А я видалъ и цѣлыя дурацкія семьи.

— Умно!.. Ты, кажется, воображаешь себя чѣмъ-то важнымъ?

— О, что, это за шапка!

— Скомкай ее, если она тебѣ не нравится. Вотъ, попробуй-ка ее сбить; кто только тронетъ, тому будетъ смазь.

— Ты лгунъ!

— Самъ такой.

— На словахъ храбришься, а самъ ни гу-гу!

— Ну, прочь, иди своей дорогой!

— Поговори еще и я тебѣ голову камнемъ размозжу.

— О, разумѣется, ты готовъ.

— Да, готовъ.

— Такъ отчего же не пробуешь? Отчего только на словахъ все?.. Отчего не хочешь?.. Оттого, что боишься!

— Не боюсь.

— Боишься.

— Нисколько.

— А боишься.

Опять молчаніе, но тоже взаимное наблюденіе и передвиженіе бокомъ. Они стоятъ теперь плечомъ къ плечу. Томъ говоритъ:

— Убирайся отсюда!

— Самъ убирайся!

— Не хочу!

— И я не хочу!

Они стояли, каждый выставя ногу подъ угломъ для опоры, сильно и яростно пихали другъ друга и такъ и пылали взаимною ненавистью. Но ни который изъ нихъ не могъ одержать верхъ. Побившись до того, что оба они раскраснѣлись и запыхались, они разступились, но съ опасливой осторожностью, и Томъ сказалъ:

— Ты трусъ и щенокъ. Я напущу на тебя моего большого брата, а онъ можетъ искалѣчить тебя однимъ мизинцемъ, и я попрошу его это сдѣлать.

— Очень боюсь я твоего большого брата! У меня братъ побольше его; онъ можетъ даже перебросить твоего черезъ этотъ заборъ. (Оба брата существовали только въ воображеніи).

— Это вранье!

— Не вранье еще оттого только, что ты такъ говоришь.

Томъ провелъ въ пыли черту большимъ пальцемъ своей ноги и сказалъ:

— Если ты осмѣлишься переступить черезъ это, я отколочу тебя такъ, что ты и не встанешь. Кто только осмѣлится, получитъ загвоздку!

Новый мальчикъ быстро шагнулъ черезъ черту.

— Ну, — сказалъ онъ, — чѣмъ похваляться, докажи-ка на дѣлѣ!

— Отстань; уходи лучше добромъ!

— Нѣтъ, ты все только обѣщаешь; зачѣмъ не дѣлаешь?

— Клянусь, что сдѣлаю за два цента!

Новый мальчикъ вынулъ изъ кармана двѣ большія мѣдныя монеты и подалъ ему ихъ насмѣшливо.

Томъ швырнулъ ихъ на землю, и въ тоже мгновеніе оба мальчика уже валялись и бились въ пыди, вцѣпившись другъ въ друга, какъ коты. Въ продолженіи минуты они тузили одинъ другого, рвали себѣ взаимно платье и волосы, щипали и царапали носы и покрыли себя грязью и славой. Наконецъ, смутная картина выяснилась, и сквозь дымъ сраженія обрисовался Томъ, сидящій верхомъ на новомъ мальчикѣ и угощавшій его кулаками.

— Говори: довольно! — сказалъ онъ.

Мальчикъ только старался освободиться. Онъ плакалъ, но болѣе отъ досады.

— Говори: довольно! — и кулаки продолжали свое дѣло. Наконецъ, пришлецъ произнесъ чуть слышно: «Довольно!» и Томъ отпустилъ его, говоря: «Это тебѣ наука; впередъ будешь знать, съ кѣмъ шутить!»

Новый мальчикъ пошелъ, отряхивая грязь съ своего платья, плача и отдуваясь; онъ оборачивался по временамъ, трясъ головою и грозился отдѣлать Тома, «когда поймаетъ его въ другой разъ», на что Томъ отвѣчалъ насмѣшками. Онъ двинулся съ мѣста побѣдоносно, но лишь только онъ повернулся спиной, новый мальчикъ схватилъ камень, пустилъ его, угодилъ Тому какъ разъ между плечами и затѣмъ «повернулъ хвостъ» и помчался, какъ антилопа. Томъ гнался за лукавцемъ до самаго дома и узналъ такимъ образомъ, гдѣ онъ живетъ. Онъ занялъ позицію у входа, вызывая въ поле врага; но врагъ только строилъ ему рожи изъ окна, а выдти отказывался. Наконецъ, появилась мать врага и обозвала Тома гадкимъ, злымъ, подлымъ ребенкомъ и велѣла ему идти прочь. Томъ пошелъ, но заявилъ, что только «отлагаетъ расправу» съ этимъ мальчишкой.

Онъ воротился домой порядочно поздно въ этотъ вечеръ и встрѣтилъ засаду въ образѣ своей тетки въ то время, какъ старался вскарабкаться къ себѣ незамѣтно черезъ окно; а она, увидавъ, въ какомъ видѣ было его платье, утвердилась непоколебимо въ своемъ рѣшеніи превратить его субботній отпускъ въ тюремное заключеніе съ принудительною работой.