Гэри Шмидт - Битвы по средам

Так всегда бывает с людьми, которые замышляют недоброе.

Все среды сентября прошли одинаково: в меловой пыли.

Без четверти два приходил автобус из храма Бет-Эль, и полкласса ныряло в его утробу.

А без пяти два автобус из собора Святого Адальберта забирал всех остальных, даже Мей-Тай, потому что из Вьетнама её вывезла католическая служба милосердия и католики считали своим долгом обратить её в свою веру.

Оставались только мы с миссис Бейкер. Одни. Лицом к лицу. Часы на стене начинали тикать очень громко.

В первую среду миссис Бейкер, судя по всему, сидела и размышляла, как, не нарушая закон, напомнить мне, что пресвитерианство — это пре-сквер-но.

— Давать вам новый материал с опережением бессмысленно, — рассуждала она вслух. — Лучше завтра послушаете на уроке вместе со всеми.

В итоге я отмывал доску от мела. А потом переставлял на полках ряды учебных словарей Торндайка. Потом снова мыл доску, потому что на ней оставались потёки. Потом я выходил на улицу и выбивал сухие тряпки о стену школы. Белая меловая пыль кружилась в воздухе и оседала прямо на меня. Толстым слоем. Проникала в глаза, в нос, в горло. Я знал, что меня ждёт: активно прогрессирующая болезнь лёгких, которая сведёт меня в могилу очень скоро. Ещё до конца учебного года. И всё из-за того, что я — пресвитерианец.

Так прошла и вторая среда сентября, и третья, и четвёртая. И начало октября тоже. Разве что доску я мыл теперь дочиста с первого раза. Зато миссис Бейкер тут же придумала для меня дополнительные задания: я снимал стенды, прикреплял на них разные учебные материалы тонюсенькими булавками, а потом возвращал на стену и следил, чтобы висели прямо, а не косо. Ещё я снимал шваброй паутину с асбестовых потолочных плит и протирал нижнюю часть оконных стёкол, залапанную нашими пальцами. И открывал окна. Чтобы циркулировал свежий воздух. Так ставила задачу миссис Бейкер.

Проветривать класс в самом деле необходимо. Ведь за загородкой, в раздевалке, народ вечно бросает остатки завтраков, а то и целые завтраки, поскольку нам часто пытаются скормить малосъедобные продукты. Вроде бутербродов с ливером.

Рассованные по углам объедки жутко воняют. Неудивительно, что, когда я навострился делать всё, даже окна, очень быстро, миссис Бейкер предложила мне убрать в раздевалке.

Я и убрал. Не тронул только заготовки Дуга Свитека к проделке номер сто шестьдесят шесть. Он успел припрятать пудинг из тапиоки, слипшуюся пастилу, несколько птичьих перьев, пузырек с красными чернилами и еще один непрозрачный вонючий пластиковый пакет, куда я даже не рискнул заглядывать, потому что там лежало что-то ужасное. Возможно, дохлое. Все свои заготовки Дуг сложил в картонную коробку из супермаркета и засунул её на полку над вешалкой.

Я всё так и оставил, трогать не стал.

Думаете, я не стерпел тяжкий гнёт? Пожаловался? А ведь стоило! Меня заставляли разбирать чужие плесневелые объедки, стирать паутину, таскать тяжеленные словари. Но я молчал. Хотя за чистыми, протёртыми моей рукой окнами стояла золотая осень и воздух лился такой прохладный, терпкий и сладкий, что его хотелось не вдыхать, а пить, а на обочинах тлели кучки палых листьев и ароматный дымок щекотал мне ноздри… Я сто раз спрашивал себя: что ты тут делаешь? Зачем глотаешь меловую пыль? Зачем нюхаешь протухший ливер?

Но я не пожаловался. Ни разу. Вы спросите почему?

Потому что ко второй неделе октября осталось только две компании, которые могли рассчитывать на контракт с «Бейкеровской Империей спорта»: «Вудвуд и партнёры» и «Ковальски и партнёры». И каждый вечер после ужина, но до начала телепрограммы Уолтера Кронкайта отец спрашивал:

— Ну что, Холдинг? Как дела с миссис Бейкер?

— Замечательно, — бодро отвечал я.

— Так держать! — говорил отец.

Поэтому я помалкивал.

Вы небось думаете, что, раз уж я страдал за пресвитерианскую веру, Бог позаботился обо мне? Вознаградил? Например, сделал так, чтобы «Нью-Йорк Янкиз» выиграли первенство по бейсболу? Не тут-то было. Нет на свете справедливости, нет, и всё тут. Вместо «Янкиз» вперёд вышли бостонские «Ред Сокс». Ну что за команда? Второй раз им ни за что не выиграть, помяните моё слово. Даже если они купят трёх Карлов Ястржембски. А где ж они их купят?