Гэри Шмидт - Битвы по средам

Доведись вам присутствовать на этом заседании, сами бы убедились, что архитектура — это поле брани. И мой отец умеет пускать кровь не хуже Макбета.

Февраль на Лонг-Айленде — никакой месяц. Он сам не может решить, куда приткнуться, к зиме или к весне. Остатки снега превращаются в грязно-бурую комковатую кашу, а потом в жижу, которая течёт вдоль улиц, забивая водостоки. Прошлогодняя трава отсырела, потемнела. Да всё вокруг отсырело, будто наш остров окунули в тёмную воду и он никак не просохнет. А по утрам всегда серо и холодно.

Между мной и Мирил погода установилась точно такая же: сырая, тёмная, бурая, грязная, серая, холодная. Мы друг на друга даже не смотрели. На следующий день после заседания попечительского совета мы держались как можно дальше друг от друга, а на большой перемене она убежала на улицу раньше всех, хотя обычно предпочитает оставаться в классе. На хор она вообще не пошла, поэтому я стоял один за нашим пюпитром и вытягивал партию сопрано для мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках. А когда миссис Бейкер велела нам разбиться на пары для составления схем предложений и собиралась, как всегда, посадить меня с Мирил-Ли, я сказал, что пересяду к Дугу Свитеку. В пятницу дела шли точно так же: сыро, темно, буро, грязно, серо и холодно. Мирил пришла в школу в солнцезащитных очках, хотя солнца не было и в помине. Миссис Бейкер попросила её снять очки в помещении, но выяснилось, что Мирил выполняет предписание врача и он велел ей не снимать очки. Возможно — до конца учебного года.

Всех в классе это страшно развеселило. Кроме меня.

Пока они смеялись, я смотрел в окно.

К следующей среде я написал для миссис Бейкер сочинение по «Ромео и Джульетте»: как в этой пьесе Шекспир приоткрывает нам, что значит быть человеком.

Начал я так:

Шекспир часто приоткрывает нам, что значит быть человеком. Например, в «Ромео и Джульетте» он предупреждает, что нельзя быть очень доверчивым, нельзя доверять людям.

А закончил так:

Если бы Ромео не познакомился с Джульеттой, всё у него сломилось бы хорошо. Но их свели звёзды, а против звёзд не пойдёшь. Они познакомились, а потом у неё возникла куча планов, о которых она даже не потрудилась ему рассказать, и в результате он принял яд и умер. Это хороший урок нам на всю жизнь.

Всё это я понял благодаря Мирил. Если бы она не сделала то, что сделала, я бы так и не разобрался, что именно хотел нам сказать Шекспир, о чём предупредить и что значит быть человеком.

Я сдал сочинение, и миссис Бейкер тут же его прочитала. Дважды.

— Значит, — медленно проговорила она, — вы полагаете, что, убив себя в конце пьесы, Джульетта поступила правильно?

— Да, — твёрдо сказал я.

— Понятно. — Миссис Бейкер положила моё сочинение в папку и отодвинула на край стола.

В отличие от Джульетты Мирил и не подумала заколоть себя кинжалом. Когда я в тот день вышел из школы, она стояла у ворот. Поджидая меня, она так долго топталась на куче колотого льда, что лёд превратился в кашу.

— Я не виновата, — сказала Мирил.

— Чего ты тут вообще делаешь? Ты же в собор Святого Адальберта уехала.

— Я просто показала ему твой рисунок, потому что ты очень красиво нарисовал. Я не знала, что он использует эту идею.

— Ага, поверил.

— Честное слово! Правда!

— Как скажешь, Мирил. Правда так правда. Только ты рассказала ему про проект моего отца, всё-всё, что я говорил, до последнего слова. А через два дня он выставляет проект с новой начинкой — фасад прежний, а внутри всё как в нашем проекте! Но ты к этому никакого отношения не имеешь!

— Я не говорила, что не имею. Я говорила, что не знала, что он так поступит.

— Так я и поверил! Знаешь, тебе эти чёрные очки надо до конца жизни носить! Когда глаз не видно, врать намного проще.

Мы долго стояли молча. Потом Мирил сняла очки и кинула куда-то мне за спину.

Наверно, она хотела швырнуть их мне в лицо.

Кинула и — ушла прочь.

Но я успел увидеть, почему все последние дни она ходила в школу в тёмных очках.

Я подобрал очки и сунул себе в карман.

В тот вечер мне всё время мерещилось, что эти очки летят над моей головой. Снова и снова. И я представлял покрасневшие от слёз глаза Мирил. Снова и снова.

На следующий день Мирил вовсе не было в школе. А я то и дело посматривал на её пустую парту.

На большой перемене я пошёл в библиотеку и написал ещё одно сочинение по «Ромео и Джульетте».

Начал я так:

Шекспир часто приоткрывает нам, что значит быть человеком. Например, в «Ромео и Джульетте» он предупреждает, что очень трудно одновременно любить и свою семью, и девушку Джульетту.