Герман Матвеев - Семнадцатилетние

Мария Михайловна, вернувшись после собрания в учительскую, застала там Константина Семеновича с Варварой Тимофеевной и с волнением сказала:

— Ах, товарищи, товарищи! Какое у меня сейчас собрание было… Если бы вы только послушали, как они выступали… Музыка! Какую трогательную речь сказала Леночка Мельникова об ответственности! Просто удивительно! Я жалею, что нет стенографистки. Я бы на свои средства пригласила, если бы знала! И Вика Коркина… вот умница растет… Ну, а как у вас прошло, Константин Семенович?

У меня по-деловому. Приняли как должное и внесли предложение, чтобы отказы заявляли не сами ученицы, а староста от их имени.

— Неужели?

— Вот обсуждаем сейчас с Варварой Тимофеевной.

— А может быть, это даже и лучше… — задумчиво сказала Мария Михайловна.

— Мы приняли это предложение. Ну, а как на новый порядок с дежурством реагировали?

— О-о! Вот с такими глазами сидели! — с улыбкой сказала Мария Михайловна и, согнув пальцы кружочками, поднесла их к носу. — Новым положением о дежурстве все очень довольны. Следующую неделю мои дежурят и уже теперь готовятся навести идеальный порядок. Понравилось, что дежурные будут ставить отметки классам за чистоту и выполнение правил, что имеют право требовать дневники, и почему-то особенно понравилось, что ответственный дежурный подчиняется только директору.

— Мария Михайловна, а как вы считаете, завтра много отказов будет? — спросила Варвара Тимофеевна.

— Завтра? Ни одного! — уверенно сказала учительница.

Завуч вопросительно взглянула на Константина Семеновича, но тот утвердительно закивал головой:

— Согласен. Ни одного.

Но они ошиблись. В первую же перемену на другой день в учительскую пришла возмущенная Лидия Андреевна и, обращаясь к Константину Семеновичу, громко сказала:

— Ну вот!.. Уже начинается! У меня два отказа. И я не знаю, как быть… Сергеева заявила, что вчера весь вечер мама ссорилась с папой и она не могла готовить уроки, так как у них одна комната. Уважительная это причина или неуважительная?

— Конечно, уважительная, — сразу отозвалась Марфа Игнатьевна. — Какие могут быть сомнения!

— А я считаю, что неуважительная. Она могла пойти к подруге.

— Ну, знаете ли… Это все не так просто. Вы исходите из того, что ей безразлично, что происходит дома, — возразила Марфа Игнатьевна. — А если эти столкновения родителей выбивают ее из колеи? Не кажется ли вам, что классный руководитель должен всем этим заинтересоваться и, в случае нужды, поговорить с ее родителями?

— Не знаю, не знаю! — нервно подергивала плечами Орешкина. — Мне ясно только одно: перед ученицами открываются большие возможности для обманов.

— Лидия Андреевна, — мягко начал Константин Семенович, — я не совсем понимаю, что вас волнует. Почему мы должны предполагать худшее? Представьте себе, что Сергеева не заявила отказа и получила двойку. Родители, которые не считают необходимым сдерживать себя и целыми вечерами ссорятся, такие родители обязательно накажут ее за двойку. Что же получается? Подумайте, что будет происходить в душе этой девочки, когда она попадет в такой замкнутый круг несправедливостей… А причина второго отказа? — опросил он.

— Головная боль.

— Вот к этим причинам надо относиться с большой настороженностью. Головная, зубная и прочая боль — это самый простой и легкий способ обмана… Но я уверен, что коллектив, подруги будут знать правду. И борьба за эту правду зависит от их добросовестности…

— Коллектив будет всегда покрывать их! — уверенно сказала Лидия Андреевна.

— Ну; не знаю… Доклад Марии Михайловны убедил меня в противном, — терпеливо возразил Константин Семенович. — Если ваш коллектив живет сознательно, правдиво, то и действовать он будет тоже так. С какой стати коллектив будет ставить интересы лодырей и лгунов выше своих интересов? Думаю, что вы заблуждаетесь.

— Я не заблуждаюсь, Константин Семенович, а твердо в этом уверена, — заявила Орешкина и для пущей убедительности прибавила: — На основании опыта. Разве я не знаю нашего коллектива!

— О каком коллективе вы говорите? — с возмущением спросила Мария Михайловна и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Вы говорите на основании собственного опыта, говорите о своем коллективе. Конечно, ваш класс будет покрывать всякие проступки из ложного чувства дружбы и товарищества. У вас там круговая порука, но это вина не детей, а их беда… Да, да! Это ваша вина! Так вы работаете! У вас никакого коллектива нет… Только по названию! И об этом вам много раз говорилось на педсоветах. Неужели вы до сих пор не поняли, что шагаете с нами не в ногу… Или вы думаете, что мы шагаем не в ногу, а вы одна в ногу… Роковое заблуждение!