Герман Матвеев - Семнадцатилетние

— Не бойтесь, пожалуйста, слов и не пугайтесь резких формулировок, если за ними стоит правда. Достижений школы никто не отнимет, а с недостатками мы обязаны бороться решительно и непримиримо. Один из наших педагогов как-то сказал, что есть люди, которые строят коммунизм, но есть и такие, которые делают только вид, что его строят. Все, кто замазывает и скрывает ошибки и недостатки, безразлично под какими предлогами, те как раз и делают вид, что строят коммунизм… Возвращаюсь к прерванной мысли. Вам не нужно доказывать, что только правильное сочетание вопросов воспитания и обучения может дать желательные результаты. А правильно ли мы их сочетаем? Нет, товарищи! Все наше внимание обращено на обучение, на процент успеваемости, а в методах воспитания у нас разброд, разноголосица. Вполне справедливо упрекали нас на комсомольском собрании ученицы. Они делали это деликатно, не называя фамилий, говорили о недостатках своей работы, но критика их была направлена в наш адрес. И это происходит потому, что у нас нет педагогической ясности в вопросах воспитания, а значит, нет и единства требований, методов… Методкабинет превратился в склад учебных пособий и никакой, в сущности, работы не ведет, а мы смотрим на это сквозь пальцы. Все вы понимаете, что от правильной постановки воспитательской работы зависит и успеваемость. Я призываю вас поговорить сегодня так же, как мы говорили на партийном собрании. Без всякой оглядки, прямо, невзирая на лица, по-большевистски принципиально. В течение этого года мы наметили несколько докладов, чтобы договориться и найти единую линию. Сейчас мы послушаем доклад Марии Михайловны на тему: «Опыт работы с первичным коллективом». Пожалуйста, Мария Михайловна!

Не успела докладчик сказать и двух слов, как дверь скрипнула и в учительскую тихо вошла преподавательница физкультуры.

— Одну минуту… — прервала Наталья Захаровна докладчика. — Валентина Викентьевна, почему вы опоздали?

Физкультурница с удивлением посмотрела на директора, тряхнула головой и, сильно покраснев, встала.

— Я опоздала из-за трамвая… Долго не было трамвая, Наталья Захаровна, — пробормотала она. — Прошу меня извинить…

— Я здесь ни при чем! Ваше опоздание — это неуважение ко всем собравшимся. Ставлю вопрос на голосование. Считают ли товарищи причину опоздания уважительной и разрешают ли Валентине Викентьевне присутствовать на собрании? — сказала она, обращаясь к учителям.

Нечего и говорить, что педсовет единогласно разрешил опоздавшей присутствовать, но эти две-три минуты она запомнила на всю жизнь.

— Валя, имейте в виду, это штучки Горюнова, — шепнула ей Лидия Андреевна, когда пунцовая от стыда девушка села рядом с ней. — Он помешан на коллективном воспитании и хочет нас перевоспитывать. А она у него на поводу.

От волнения Валя плохо понимала, о чем шепчет Орешкина и почему на лицах других дрожит снисходительная улыбка. Все они представили себя на месте смущенной физкультурницы и были рады, что не опоздали сами.

Не успела Валя прийти в себя от смущения, как в дверях появилась Вера Гавриловна, уважаемая, с многолетним стажем преподавательница географии, а следом за ней Софья Борисовна. Обе вошли как можно тише и хотели незаметно сесть на ближайшие свободные стулья. Все с любопытством смотрели на директора и ждали, как она поступит в этом случае. Неужели она не посчитается с авторитетом и самолюбием таких учительниц?

И снова Наталья Захаровна остановила докладчика, предложила опоздавшим сообщить собранию о причинах опоздания и хотела поставить вопрос на голосование, но Орешкина не выдержала и попросила слова.

— Наталья Захаровна! — с возмущением сказала она. — Я не понимаю, что значит подобное отношение к старым учителям! Неужели недостаточно Валентины Викентьевны? Ну, она… это хоть понятно… Она молодая, неопытная. Но зачем же так унижать Веру Гавриловну и Софью Борисовну?

— О каком унижении вы говорите? — холодно спросила Наталья Захаровна заступницу. — Во-первых, я не вижу разницы между поступком молодой и старой учительницы, и делать какое-то исключение было бы с нашей стороны вопиющей несправедливостью. Что касается унижения, то это понятие здесь не подходит, Лидия Андреевна. Унизить кого-нибудь может только один человек. Коллектив не унижает. Коллектив может требовать, наказывать или даже изгнать, но унизить коллектив не может, — спокойно возразила Наталья Захаровна. — Было бы правильнее сказать, что опоздавшие хотели нас унизить, потому что опоздание без исключительных причин — признак наплевательского отношения к собранию. Но это, конечно, не так… Унизить они нас не хотели. Здесь нужно говорить о другом. О личном примере учителя! Как же мы можем требовать точности от учениц, когда сами позволяем себе такую расхлябанность. Ставлю вопрос на голосование.