Виктор Драгунский - Избранное. Повести и рассказы

А в цирке, в скрещении прожекторов, в нежном позванивании колокольчиков, явится мальчику девочка на шаре, явится и исчезнет, уедет в дальнюю даль, в самый конец географической карты, и останется первым предупреждением о любви, разлуке и печали. И разбудит в его отце воспоминание — мальчик поймет это, вглядевшись в серьезное и грустное лицо идущего рядом с ним взрослого человека.

Не приемлющий людей, опутанных цепями расчетов и приобретательства, Драгунский и для них оставляет отдушину понимания. Быть может, повзрослевший читатель «Денискиных рассказов» почувствует, какое невеселое, в сущности, житье у одинокой Марьи Петровны, направившей заложенную в ней силу любви на разжиревшего мопса. В противовес бесконечному миру Денискиных увлечений, предпочтений и привязанностей (рассказы «Что я люблю», «…И чего не люблю!») Мишка заявляет, что он любит еще больше разных разностей, и вываливает алчный перечень сочных, пухлых и вкусных съедобных вещей. Но маленький человек не может быть только обжорой, в нем, несмотря ни на что, живет нежная человеческая суть, и поэтому в конце концов Мишка смущенно признается, что еще любит котят… и бабушку…

Однажды Виктор Драгунский попал в автомобильную катастрофу, чудом остался жив, и из этого случая родился прекрасный рассказ «Человек с голубым лицом».

Собранные в этой книге «Денискины рассказы» выросли из его безмерной любви к сыну, из жадного внимания к раскрывшемуся перед ним миру детства. Это вовсе не означает, что Драгунский цеплялся за факты и был лишен дара сочинительства. Он был превосходный выдумщик, и мне не раз приходилось быть свидетелем, как блистательно работала его фантазия. Беглый штрих человеческого поведения, шутка, смешной поворот, неловкость, что-то милое и трогательное — и вот уже заработало воображение художника. Он словно бы смакует эту малость, жонглирует ею, меняет ее форму, наращивает из воздуха, будто фокусник. Воспоминания, ассоциации, вспышки озарений — и вот из ничего возникло нечто, произошел живительный, чудодейственный акт творчества. Так сложились рассказы «Старый мореход», «Друг детства», «Белые амадины» и многие другие.

Мне думается, что писательское творчество закономерно оказалось пиком его пестрой, бурной жизни, хотя сам Виктор Драгунский отдавался до конца каждому делу, которое его захватывало, и с равным уважением относился к любой из многих своих профессий. Когда-то «Пионерская правда» обратилась к ведущим детским писателям с вопросом: кем бы вы хотели стать, если бы не были писателем. Виктор Драгунский не задумываясь ответил: бакенщиком. В ранней молодости он работал бакенщиком, и ему очень по душе пришлось это занятие— прокладывать путь пароходам по темной ночной реке. Несомненно, он был бы превосходным бакенщиком, но все же я думаю, что в применении к Драгунскому вопрос не имел смысла. Он был писателем, писателем до мозга костей. В комбинезоне бакенщика, пестром костюме клоуна, под личиной разных персонажей на подмостках сцены или на экране кино, в режиссерском кресле — он все равно был прежде всего писателем, хотя узнал об этом далеко не сразу. Только литературное творчество смогло вобрать в себя весь его громадный жизненный опыт, знание и понимание людей, суммировать все узнанное и перечувствованное, осветить нежной любовью к людям, маленьким и взрослым, и наделить долгой жизнью.

Так оно и сталось.

Юрий Нагибин

Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не было…

И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака — они были похожи на бородатых стариков…

И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждет меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял ее сидеть на песке и скучать.