Вера Адлова - Мирка

— Я купила груши, но не для того, чтобы Пепик их все сразу слопал. А здесь чистое белье для детского сада. Не забудь его!

Зденек удивленно поднял голову от своих любимых радиодеталей. Такой он Мирку не знал.

«Что это за спектакль она разыгрывает? Или еще злится на Мака и набивает себе цену? Никогда не поймешь этих девчонок».

Мак бросил взгляд на часы. «Почему Мирка так медлит? Что она говорит? И так понятно, что за таким ребенком, как Пепик или Андулька, надо следить, но ведь Зденек это знает и без Миркиных указаний. Еще не хватало, чтобы пришел старый Веселы. Старый Веселы — это последний, с кем бы мне хотелось встретиться после всей этой истории.

Ничего бы, конечно, не случилось, когда-нибудь все равно это произойдет. Отец Мирки — хороший человек, но это друг моего отца и он думает, что должен меня опекать. Он бы не упустил случая спросить хотя бы в воспитательных целях: «Мачек, Мачек, так как же это случилось?» Больше бы он ничего не сказал, но и это произнес бы таким тоном, чтобы сразу стало ясно, что Мак совершеннейший щенок.

Нет, Мирке надо бы побыстрее собираться, не то он придет, а зачем ворошить прошлое».

Мирка в гостиной выбирала бусы. Отложила красные, потому что они были на ней в тот понедельник, когда Мак впервые пришел со своей мамой. «Блестящие сегодня не годятся, в них она была, когда поругалась с Мишей наверху, на Вышеграде, когда она думала, что может умереть, и всю ночь не спала. А эти — золотые? Компания — это тоже общество, не так ли? Золотые бусы. У Миши в глазах тоже золотые искорки, и когда он смеется, то золотые точки разбегаются от зрачка как солнечные лучи, как стеклышки в калейдоскопе. Это здорово, что она идет с ребятами, но с одним Мишей было бы лучше, если бы я могла ему рассказать все, что мне пришло в голову в ту субботу в полдень и как я боялась за ребят. Зимой мы вместе будем ходить кататься на коньках, возьмемся за руки — у Миши такие надежные руки, — а весной и летом… Мы должны вместе увидеть уйму вещей!»

Мирка поправила золотые бусы, посмотрела в зеркало: «Весела, Весела, очень грустно, что ты так глупа». Она показала себе язык.

Мак уже в десятый раз смотрел на часы. Время неслось стремительно, ему казалось, что он сидит здесь не менее двух часов, но стрелка почти не двигалась. Как это может быть? Он нервно провел рукой по лицу. Посмотрел на Зденека. Тот пел все время начало одной старой песенки и разбирал при этом радио. Осторожно вынимал миллион деталей, раскладывал их на одеяле, расстеленном на полу, и притворялся, что его ничто не касается.

— Купишь старую развалину, немного ее исправишь, а потом продашь как новейшую модель, правда? — Едва Мак это произнес, как тут же понял всю неуместность своего замечания.

Зденек высунул голову из коробки радиоприемника, насмешливо подмигнул и засвистел старую неприличную мелодию, которая вполне могла заменить ответ, но Зденек еще добавил:

— Знал я одного умника, который купил новый мотороллер, дважды на нем прокатился и потом за полцены продал. — И снова начал высвистывать это противное начало старой песенки.

Мак покраснел. «Значит, не нужно было приходить и старому Веселому! Отделать бы Зденека как следует! И это говорит мой друг…»

— Зденек, прекрати! — крикнула Мирка из комнаты.

— Представь себе, что я не прогадал, изобретатель, — сказал Мак уже стоя.

Он не мог сидеть, земля просто горела у него под ногами, и он чувствовал, что если Мирка в ближайшую минуту не появится, то он убежит. Но Мирка уже стояла в дверях гостиной. Она посмотрела на разозленного Михала, он показался ей немножко смешным — так явно хотелось ему уйти. «Нет, Зденеку следовало бы помолчать».

— Мы можем идти, Миша. Привет, Зденек!

Перед домом они на минуту остановились. Собственно, Михал остановился. «Сейчас мы встретимся с ребятами и уже с Миркой не поговорим. Мне нужно побыть с ней хоть минуту одному, как в тот раз, в саду… забудет ли она когда-нибудь историю с мотороллером и посмотрит ли на меня, как там, в саду…»

— Мирка, я…

Мирка огляделась: ей нужно было остановить взгляд на каком-то предмете, чтобы не надо было смотреть на Мишу, она очень боялась посмотреть ему прямо в глаза.

— Мирка, знаешь…

— Вон уже идет наш трамвай, побежали, Миша!..

Они держались за руки и бежали. Металлические золотые бусы Мирки весело позвякивали.

В чешском языке, как правило, ударения ставятся на первом слоге. Здесь и далее примечания переводчика.