Юрий Ермолаев - Нежданно-негаданно

— Дело, — авторитетно поддержал его Женька, а я подумал:

«Вот будет здорово, когда дедушка узнает, что я убирал лес у Кривой балки».

Мы пришли на отведённый нам участок поцарапанные, точно после драки. Женька тотчас забрался на пенёк и произнёс такую речь:

— Это настоящий мусорный ящик, а не лесная делянка. Вокруг просто нет места, куда бы могла спокойно ступить моя человеческая нога. Всюду какие-то колючки и гнилушки. — И заключил: — Покажем предкам, на что мы способны! Разделаемся с мусором как повар с картошкой.

Женька схватил грабли и бросился в атаку на мусор. В один момент он поднял вокруг себя такую пылищу, что я даже расчихался. Андрюша работал спокойнее, и я перешёл к нему поближе.

Мы стали сгребать сухие листья и ветви в одну кучу, а изъеденную жучком кору — в другую.

Женьку хватило ненадолго. Примерно через полчаса он бросил грабли и принялся сооружать из двух палок с еловыми ветками что-то вроде носилок или тачки без колеса. На этом сооружении он хотел подвозить к кучам мусор.

— Люблю механизацию! — кричал Женька и смеялся над нами: — Ручной труд — удел первобытных. С ним далеко не шагнёшь.

Я в самом деле очень скоро почувствовал, что ручной труд — дело не лёгкое. Грабли еле держались у меня в руках, а каждая, даже маленькая, охапка валежника стала тяжелее груды камней. Я поставил грабли к дереву, чтобы немного передохнуть, и увидел у себя на ладони вздувшуюся мозоль. Я ужасно обрадовался ей и закричал:

— Глядите, я мозоль натёр!

Женька чуть не лопнул от зависти. Он даже в лице изменился и тут же съязвил:

— За непривычную работу взялся, вот и вскочила.

Андрюша предложил передохнуть.

Мы уселись на поваленное дерево. Я достал из кармана компас и тут же определил, в какой стороне находится наша деревня.

— С этой штуковиной не заблудишься, — заявил Женька таким тоном, точно ему не раз приходилось выбираться из незнакомых мест с помощью компаса. Он взял у меня компас и принялся стучать по нему пальцем: хотел сбить красную стрелку, чтобы она перестала указывать на юг. Сразу доказал, что ничего не смыслит в устройстве компаса.

— Это же очень просто сделать, — сказал ему Андрюша. — Подержи с другой стороны компаса железку, стрелка и вильнёт к ней.

— Так уж и вильнёт, а как же юг? — заспорил Женька, окончательно разоблачив свои незнания. Он принялся искать на земле какую-нибудь железку. Наконец нашёл крышку от консервной банки.

Как только Женька поднёс её к компасу, красный конец стрелки метнулся к ней. А когда Андрюша стал водить крышкой вокруг компаса, стрелка тоже стала кружить.

— Соображает, что делать надо, — засмеялся Женька.

— Магнит, — сказал Андрюша и посмотрел сквозь деревья вверх на солнце. Оно стояло высоко, над нашими головами. — Обедать пора, — сказал он. — Старики страх как опоздавших не любят.

— А где у вас столовая? — смешно спросил Женька и, хоть не знал дороги, пошёл впереди нас.

Старики обедали на лесной поляне, залитой солнцем. Жара им почему-то не мешала. Ели горяченную уху и обливались потом. Особенно пот катил с деда Акима, моего знакомого по сенокосу. Всё его сморщенное лицо было в капельках, точно он вышел из парилки. Другие деды тоже сильно взмокли. На самом здоровенном вся рубашка со спины была влажная.

— Батюшки, и он тут, шустрота неугомонная! — узнал меня дед Аким и налил нам до краёв большую миску, Андрюша еле удержал её.

Мы взяли ложки и ушли в тень, под берёзки. Здесь было прохладно.

Едим мы суп и вдруг видим: раздвигаются кусты и перед нами появляется Яша. Он посмотрел на нас и сказал с обидой:

— Вот люди: ушли, а меня не позвали.

— Ты же в город к родственникам собрался, — возразил я.

— Не поехала мать — не на кого хозяйство оставить. Бабка-то Пелагея простыла, — объяснил Яша и спохватился: — Ухи-то оставьте хлебнуть. Небось я с дороги.

Мы так и прыснули.

— Чуешь, когда прийти, — пробасил с полным ртом Женька. — Прямо к обеду подгадал. А правило знаешь? Кто не работает, тот не ест.

— Поем и наверстаю, — добродушно оборонился Яша.

Дед Аким подлил нам в миску ухи, и мы отдали её Яше. А сами принялись есть тушёную картошку с мясом.

Сначала мы не слушали, о чём говорят старики. У них свои разговоры, у нас свои. Но когда самый пожилой старик принялся уговаривать деда Акима рассказать о каком-нибудь его подвиге в партизанском отряде, мы подсели поближе и тоже начали упрашивать Акимыча.