Вейкко Хаакана - Антери, сын Лапландии

— У меня нет вопросов, — ответил Антери. — Счастливого пути. Приезжай домой, как успеешь.

— Счастливо оставаться. Встретимся дома…

Отец похлопал сына по плечу и встал с хвойной подстилки. Он вскинул на спину рюкзак и ружье, встал на лыжи и поехал. Прежде чем исчезнуть за деревьями Виувалонвоса, он обернулся и крикнул:

— Возьми уши тех мертвых оленей, если успеешь и если найдешь то место. Сделай это, как я говорил. Есть у тебя нож?

— Есть. Ясное дело, есть…

Взмах рукой сначала в одну сторону, потом в другую.

Антери остался один.

Антери возвращался домой…

До сих пор все шло хорошо, хотя продвижение вперед было медленным и гораздо более обременительным, чем две ночи назад. Особенно трудно приходилось Рипсу, который теперь тащил маленькие, но тяжело нагруженные сани. Они не скользили по насту так легко, как лыжи Антери. Олень пробовал бежать, но его шаг не был так силен, как тогда, когда они шли из дому. Поэтому он сперва бежал рысью, а потом перешел на резвый шаг. Антери, его хозяин, шел на лыжах с ним рядом, чуть впереди, и провисающий вожжевой ремень соединял обоих путников. Возможно, животное полагало, что на нем они общими усилиями тащат то, что нужно было тащить. Оно не понимало, что было в санях и зачем их нужно тащить, но оно полагалось на своего молодого хозяина и предоставляло этот вопрос его справедливому и мудрому решению. Одно Рипсу, во всяком случае, чувствовал: что они возвращались домой. Впереди была вкусная еда: лишай, мягкое сено и хвощ, а еще хозяин давал время от времени кусок хлеба и немного сахару. Ради этого стоило работать во все лопатки рядом со своим опекуном…

После ухода отца дела на Виувалонвоса шли хорошо, согласно его советам и указаниям — вплоть до нынешнего утра. Антери добыл своему питомцу лишая на ночь. Он устроил новый костер из сваленных отцом деревьев, сделал это заботливо и умело, так что костер был готов уже днем. Он поджарил и поел рыбы, как советовал отец, причем так много, что у него выпятился живот, и к тому же ему захотелось пить — так густо он присаливал рыбу. Он пробежался вместе с Рипсу к реке, принес оттуда в пластиковом мешочке воды и вскипятил себе чаю. Он выпил его несколько кукс — под конец он сбился со счета, — прежде чем жажда немного утихла.

Он совершил и второе путешествие к реке и, чтобы как-то провести время, пытался половить рыбу на блесну. Они захватили с собой удочку для зимнего лова. Но у него не было пешни и ледового коловорота, а топор забрал отец. Прорубь можно было бы вырезать моторной пилой, но она осталась в лагере. Поэтому он проделал ножом дыру во льду, покрывшем прорубь для спуска сети, и, хотя знал, что сеть находится где-то тут поблизости, спустил в воду блесну. Почти тотчас же клюнула какая-то крупная рыба, но, когда он стал вытаскивать ее на лед, она запуталась в сети. Пришлось разорвать леску и уповать на то, что утром он и рыбу добудет, и вернет себе хорошую блесну, оставшуюся у нее во рту. Так и случилось: и блесна была цела, и рыба попала в сани. Это была щука на два килограмма.

Еще Антери пытался убить время тем, что прошел полкилометра, следуя по кровавым следам волка и лыжных палок отца; лапы волка не оставляли на твердом насте никаких следов. Антери проделал этот короткий путь дважды — один раз днем и один раз незадолго до наступления сумерек. С окраины болотистой низины он смотрел на восток, куда вели следы. Но там было лишь несколько островков на болоте, и между ними виднелась широкая, необозримая, ровная снежная равнина — плес водохранилища. Глаз не замечал на ней ни малейшего движения: ушедший в погоню за волком отец не возвращался. Поэтому Антери, как мог, примирился с фактами, вернулся в лагерь и приготовился провести ночь в одиночестве.

Должно быть, он зажег костер слишком рано… Огонь охотно охватил растопку и ровно распространился по бревнам от конца до конца. Антери убрал вальки, которые поддерживали необходимый зазор при поджигании костра, и удостоверился, что все так, как должно быть. Он залез в спальный мешок и думал пролежать несколько часов, бодрствуя, прежде чем заснуть. Но случилось так, что он заснул крепким сном и спал до самой ночи. Потом он проснулся от странного сновидения: ему приснилось, будто Сепи пришла в лагерь и своим лаем разбудила его.

Он сел в спальном мешке, протер глаза и постарался стряхнуть остатки сна. Костер горел ровно. Рипсу лежал у кучи лишая немного поодаль, из-за облаков выплыла луна. Во рту было сухо; ему хотелось пить.