Жорж-Эммануэль Клансье - Детство и юность Катрин Шаррон

Однако она продолжала упорно молчать. А мальчишки меж тем дали волю своему воображению. «Что с ними со всеми? — думала с досадой Катрин. — Почему они забывают о той жизни, в которой живут, и мечтают о какой-то другой, воображаемой… Но какое право имеешь ты судить других, если сама мечтала уйти от трудной жизни, мечтала перебраться из дома-на-лугах в богатый особняк Верха! А теперь твоя жизнь и вправду должна измениться, только совсем не так, как ты воображала: пыль, которую ты стирала с чужой мебели, заменит фарфоровая пыль, а кожа на руках будет трескаться не от стирки, а от жидкой глины. Только научатся ли твои руки формовать эту глину?»

В тот же вечер она поделилась своими сомнениями с дядюшкой Батистом, едва лишь старик уселся на лавку перед порогом дома.

— А вдруг я окажусь ни на что не годной? Вдруг не сумею овладеть ремеслом? Что тогда?

Старик зажег свою самокрутку.

— Не бойся, дочка, я в этом деле знаю толк: ты справишься, поверь мне.

Он сделал несколько затяжек и продолжал:

— Наконец, если уж дело у тебя не пойдет…

— Да, — отозвался отец, — если дело у нее не пойдет?..

— Тогда, — вздохнул дядюшка Батист, — ну, тогда… — Внезапно лицо его просветлело; он обернулся и показал рукой на тропинку. — Вот!

Вытирая большим клетчатым платком обильно струившийся с лица пот, крестная Фелиси показалась у поворота дороги.

— Если у Кати ничего не выйдет на фабрике, — продолжал дядюшка Батист, мадам Фелиси всегда найдет ей новое местечко у богачей с Верха.

— Уф! — воскликнула толстуха, грузно шлепаясь на скамью, где сидели старый рабочий и Жан Шаррон. — Ну и дела…

Катрин принесла крестной стакан воды. Фелиси выпила его маленькими глотками. Все окружили пришедшую, горя нетерпением услышать ее рассказ. Но Фелиси не спешила начать; она тщательно вытерла рот платком и стала поправлять волосы, явно наслаждаясь общим вниманием.

— Ну вот, — выдохнула она и снова замолчала.

Не в силах дольше сдерживаться, Катрин спросила:

— Крестная! Вы видели госпожу Дезарриж? Что она сказала? А барышня?

— Сердятся ли они на Кати? — с беспокойством подхватил отец.

— Сердятся не сердятся — вам-то что, Шаррон? — пробурчал дядюшка Батист.

Фелиси замахала на них своими короткими пухлыми руками.

— Тсс…тсс… — воскликнула она. — Дадите вы мне сказать хоть слово?

Теперь Катрин уже не хотела слушать. Но крестная, набрав полную грудь воздуху, сложила руки на животе и приступила к рассказу.

Прежде всего она посвятила во всю историю свою «коллегу», госпожу Пурпайль, а та доложила дело барыне. Знали бы вы только, какой разразился скандал! Матильда и ее приспешница, мадемуазель Рашель, бросились на колени перед барыней, испрашивая прощение, но молодая барышня была неумолима.

Короче говоря, господа решили прогнать обеих склочниц и…

Тут Фелиси снова сделала паузу, выпятила грудь вперед и обвела присутствующих торжествующим взглядом.

— И, — продолжала она с пафосом, — они готовы принять обратно Кати, но уже на должность компаньонки молодой барышни!

— Компаньонки! — ахнула Катрин.

Теперь все взгляды были устремлены на девочку, которая то краснела, то бледнела.

— Компаньонки, — повторил отец, — неплохая работа…

— Еще бы, — самодовольно фыркнула Фелиси.

Дядюшка Батист и Франсуа молчали. Старик сосредоточенно курил свою папиросу. Франсуа вынул из кармана кусок дерева и стал обстругивать его перочинным ножиком.

— Ей придется жить в доме у хозяев? — спросил отец.

— Разумеется. Уж не хотите ли вы, чтоб компаньонка такой знатной барышни, как мадемуазель Эмильенна, жила в вашей хибаре?

Дядюшка Батист швырнул окурок на землю и громко сплюнул. Катрин со страхом покосилась на него.

— Вы слышали, Шаррон? — спросил старый рабочий. Отец поднял голову, но, вместо того, чтобы повернуться к старику, уставился на Катрин. Он смотрел на нее с явным любопытством, видимо, пытаясь представить себе, как будет выглядеть дочь в ее новой должности.

— Вы слышали, Шаррон? — повторил насмешливо дядюшка Батист. — Ваша дочь не сможет больше жить с вами; ваш дом не годится для компаньонки знатной барышни. Разумеется, ей прикажут не слишком часто навещать вас: компаньонка должна сторониться простых людей, даже если эти люди — ее кровные родственники, особенно если они бедны, плохо одеты и живут в лачуге…

— Но помилуйте!.. — воскликнула, задыхаясь, Фелиси.

Она была так раздражена, что не находила слов. Лицо ее скривилось, она хлопнула себя пухлыми ладонями по коленям и выпалила: