Хельо Мянд - Тоомас Линнупоэг

— Что ты так странно на меня смотришь? — спросила вдруг Кюллики.

Каждому понятно, что Тоомас Линнупоэг смотрел новее не на Кюллики, но говорить об этом девочке было бы нетактично. Поэтому Тоомас Линнупоэг ответил наобум, первое, что пришло в голову:

— Я… я гипнотизирую тебя.

— Ой, как интересно! — Кюллики оживилась. — Меня еще никто никогда не гипнотизировал! И я стану делать все, что ты захочешь?

Тоомас Линнупоэг кивнул.

Кюллики пришла в еще большее оживление и воскликнула, почти как ребенок:

— Давай, загипнотизируй! Давай, загипнотизируй! Мне ужасно интересно, что ты прикажешь мне делать!

И Кюллики приблизила свое лицо к лицу Тоомаса Линнупоэга, чтобы Тоомасу Линнупоэгу было легче ее гипнотизировать.

Тоомас Линнупоэг вздохнул и…

…приступил к сеансу гипноза. Он состроил самую серьезную мину и уставился в глаза Кюллики. Он смотрел пристально и повелительно, словно индийский факир. Лицо Кюллики придвинулось еще ближе к Тоомасу Линнупоэгу. Казалось, будто ее глаза все увеличиваются, зрачки расширяются. Длинные вздрагивающие ресницы мерцали перед глазами Тоомаса Линнупоэга и шептали, нет, это шептали губы Кюллики, ресницы только вторили этому таинственному шепоту. А может быть, этот шепот возник внутри самого Тоомаса Линнупоэга? Тоомас Линнупоэг уже ничего не понимал, он почувствовал, что кто-то приказывает ему поцеловать Кюллики, и нежно коснулся губами ее губ. Вдруг рука Кюллики обвилась вокруг его шеи, глаза Кюллики полузакрылись, и она возбужденно зашептала:

— Целуй меня еще, целуй меня страстно, как в том фильме…

Тоомас Линнупоэг попытался поцеловать страстно. Но у него отсутствовал опыт страстных поцелуев. У него даже не было опыта обыкновенных поцелуев — в результате Кюллики вдруг вскрикнула, Тоомас Линнупоэг укусил ее за губу.

На этом сеанс гипноза закончился. Они оба вновь очутились на земле, на скамейке в саду старушки, а рядом стояла кошелка с котенком.

Кюллики-автомат непривычно замолчала, но и джентльмен Тоомас Линнупоэг тоже не знал, как полагается джентльмену вести себя в такой ситуации, — протянуть ли даме носовой платок или самому смахнуть с ее верхней губы крошечную капельку крови.

Кюллики на этот раз оказалась находчивее. Она поднялась со скамейки и сказала:

— Боюсь, старушка придет еще не скоро. Давай-ка, пойдем домой.

Тоомас Линнупоэг взял кошелку, и они молча пошли. В голове у него была такая неразбериха, такой кавардак, что там уже не оставалось места ни для одной разумной мысли. Когда они дошли до угла, где пути их расходились, Кюллики вдруг посмотрела на Тоомаса Линнупоэга затуманенным южным взглядом, расхохоталась и убежала. Просто-напросто убежала, а он стоял на улице и глупо смотрел ей вслед.

Тоомас Линнупоэг долго смотрел вслед Кюллики с таким чувством, будто он очнулся от гипнотического сна. Что все это значило? Кто кого загипнотизировал? Он — Кюллики или Кюллики — его? Вопросы, словно рогатые козлы, атаковали Тоомаса Линнупоэга, и всю дорогу он бесстрашно с ними боролся, как Дон Кихот — с мельницами. Но победа не спешила к нему, и Тоомас Линнупоэг отступил за спасительные стены своего дома. Но на этот раз его не защитили и домашние стены.

В прихожей его встретил Протон и по своей протоновской привычке полюбопытствовал, что это за странная сумка в руке Тоомаса Линнупоэга. Лишь теперь Тоомас Линнупоэг с ужасом увидел, что забыл вернуть Кюллики ее кошелку с котенком.

— А-а, это просто так, чужая кошелка, — Тоомас Линнупоэг попытался изобразить на лице равнодушие, — я ее завтра отнесу. — И он осторожно поставил кошелку в уголок. Но осторожность не помогла. Тому, кто был в кошелке, как видно, не понравилось, что его опустили на пол, и он стал громко протестовать.

— Ой, там внутри кошка! — оживился Протон. — Ты что, принес ее мне? — И не ожидая ответа, Протон схватил кошелку за ручку и принялся вытаскивать из угла.

— Ничего я тебе не принес! Оставь кошелку в покое! Но Протон не выпускал сумку из рук.

— Я слышу мяуканье. Там внутри кошка! Покажи ее мне! Покажи мне хоть чуточку-у-у-у… — И Протон завыл, словно сирена «скорой помощи».

На этот раз Тоомас Линнупоэг мог бы с успехом применить пятый пункт руководства к противодействию — УТ (устрашение таинственным), но нервы Тоомаса Линнупоэга были так взвинчены, что он начисто забыл об изобретенном им методе воспитания. А когда вспомнил, было уже поздно.