Станислав Рудольф - Птицы меня не обгонят

Я заподозрил, что она опять разгадывает кроссворд.

— Что тебе надо, ба? — спросил я, не переставая играть.

— Покоя!.. — сказала она строго.

Я опустил руки со скрипкой и смычком.

— Сколько? — я имел в виду буквы.

Она с трудом удержалась, чтоб не швырнуть в меня чем-нибудь: Потом вздохнула и нерешительно сказала:

— Ума не приложу, что приготовить — картофельный салат и отбивные или бутерброды?..

Бутерброды я люблю. Я проголосовал за второе.

Она осадила меня:

— Вот еще! Если бы это было для нас, я бы и без тебя решила. Но ты же помнишь, что вчера сказала мама: придет Владимир. А ужин, конечно, должна готовить я!

— Свари мне манной кашки! — сказал я с иронией и медленно ослабил смычок. У меня не было больше ни малейшего желания продолжать игру, хоть это и «Tesoro mio».

— Не дерзи! — крикнула бабушка и стала вычислять на листке бумаги, сколько колбасы, майонеза, салата и булок надо купить, чтобы накормить Владимира досыта.

В тот момент, когда я захлопнул футляр, она повернулась ко мне и заметила:

— А ты воображаешь, что мама всегда будет одна?

— Я знаю, что не будет!

— Вот и веди себя как человек.

— С мамочкой ты говоришь по-другому! — возразил я и положил футляр со скрипкой на шкаф.

— Не знаю, что ты имеешь в виду…

— Очень хорошо знаешь, бабуля!

Она отложила карандаш и очки и строго поглядела на меня. Наверняка собралась изречь какую-нибудь прописную истину. Я ее опередил:

— Значит, меня отправят в детдом? Чтоб я им не мешал? Или мама убеждена, что я стану изображать восторг, когда она тут с ним появится?

— Ну, мой мальчик, тебе, видимо, придется смириться с тем, что семья у нас увеличится.

— Глубоко заблуждаешься, бабуля! — Я почти кричал, и напрасно, ведь бабушка очень хорошо слышит.

Я кинулся в спальню. Естественно, бабушка тоже хотела туда войти, но я, услыхав ее тихие шаги, подскочил к дверям и запер их.

— Открой, Гонзик! — попросила она.

Я не отвечал. Я сновал среди мебели — у нас в спальне что-то вроде склада. Темная постель и диван. На постели спит мама, на диване — я. Бабушка спит на диване в кухне.

…Я опять протянул Воржишеку руку, он ухватился так крепко, что чуть не стянул меня со скалы к себе вниз.

— Осторожней, ты! — предостерег я.

— Я не нарочно, — ответил он и вцепился пальцами в острые выступы скалы.

…Я случайно открыл шкаф. На дне лежит коробка с фотографиями. Я высыпал все на ковер. А потом стал разглядывать один снимок за другим и бросать обратно. Вот исчез в коробке дедушка вместе с остальными банковскими служащими. Вот мамин выпускной класс (я рассмотрел остальных девочек и могу смело сказать, что мама была самой красивой), вот я на велосипеде, я — в зоопарке возле обезьян, я — в пеленках с соской, я — в лесу, я — в коляске. Я кидаю в коробочку бабушкино свадебное фото — ну и ну! До чего же ей не идет шляпа! Я… Я иду в первый раз в первый класс, я, я… Мне наскучило.

Я все понимаю. Конечно, ведь у мамы была одна-единственная возможность: фотографировать меня одного или с бабушкой. Но все равно надоело.

Одной фотографии здесь уже нет.

Я обнаружил ее случайно, года три назад.

На ней был запечатлен мой отец.

Я его не знал. Они разошлись с мамой, когда мне был год. С тех пор, говорят, он здесь больше не появлялся. Он — музыкант, играет на кларнете и постоянно ездит по всяким заграницам.

Все это рассказала мне бабушка, когда я нашел его позабытую фотокарточку. Она поспешно выхватила ее у меня из рук, молча разорвала на мелкие кусочки и швырнула в печку. Маме об этом она, видимо, и не заикнулась. Почему? Недостает мне его, что ли? Ни капли. Я все умею сам. Может быть, ему мешала бы моя коллекция камней? Или он сердился бы, что я иногда удираю в каменоломню? Не знаю…

Мы тянем без него, втроем. Наше семейное трио, правда, иногда поскрипывает, иногда лопаются струны или ослабевают колки, но мы никогда не играем фальшиво…

Завтра мама приведет Владимира.

Я его уже несколько раз видел. Издали, когда мы случайно, оба одновременно, ждали маму возле больницы. Только я каждый раз предпочитал удрать за угол дома. Я смотрел им вслед, как они идут рядом, по тротуару и мама улыбается, а он что-то рассказывает и размахивает своими огромными ручищами. Про себя я называю его Кинг-Конг! [1] Фантастическое гигантское гориллообразное чудовище, герой одного из американских кинофильмов.

С мамой они познакомились в больнице. Он лежал в хирургическом после операции аппендицита. Владимир — машинист на паровозе. И живет не у нас, не в Стржибровицах…