Макс Бременер - Чур, не игра!

Вот что предшествовало объявлению по школьному радио, которое среди других услышал Виктор Громада. Объявление было короткое:

— Сегодня у нас в школе состоится конкурс! Это будет конкурс поэтов нашей школы на лучшее стихотворение и конкурс чтецов на лучшее исполнение какого-либо стихотворения… — диктор помешкал, — …можно не своего. Лучшие стихи будут помещены в общешкольной стенгазете и переданы по нашему радио в исполнении авторов. Лучшие чтецы также выступят у нас перед микрофоном. Утверждено жюри конкурса…

Это известие свалилось на Виктора Громаду посредине его разговора с Женей Старковым. Разговор был самый откровенный из всех, какие когда-либо затевал Виктор, а Женька вёл его как обыкновенный, «нормальный», ничем особенно не замечательный.

— Понимаешь, Женька, я написал… Конечно, в шестнадцать лет все стихи пишут, я знаю… Но, в общем, я, по-моему, написал настоящие стихи… Хотя, вполне возможно, это ерунда. Ну, бумагомарание, помешательство на почве весны и ж-жалкие потуги… Чёрт его знает. Всё-таки получилось, кажется, очень здорово! Но…

— Стоп. Прочти, — сказал Старков.

— Я потом прочту… Тут шумят…

Действительно, все, для кого, как для них, пятый урок был последним, лавиной неслись вниз. Но Старкову это не мешало. Притиснутый к перилам эскалатора, он мог читать учебник, во время объяснений учителя — решать шахматный этюд, а дома — спать, когда рядом беседуют мать с отцом и тёткой и по радио транслируют симфонический концерт по чьим-то заявкам. Женька везде делал что хотел.

— Прочитать бы мне, Жень, эти стихи перед большим залом, — мечтательно продолжал вполголоса Виктор.

— В Лужниках, в Колонном? — спросил Старков.

— Допустим, в Колонном — там же бывают вечера поэзии? И, значит, когда прочту, когда… — Виктор запнулся, — одобрят…

— …и стихнут аплодисменты, прерываемые криками «Ура!», «Бис!», «Вперёд!», «Вот даёт!..»

— Да… Тогда пройти мимо Инки Петровой и так, знаешь, на ходу ей сказать: «Тебе посвящается…»

— Ого! — сказал Старков как-то неопределённо.

— Думаешь, не бывать этому? — спросил Виктор, вдруг сникая и чувствуя изнеможение после своей откровенности.

— Чему? Тому, что ты прочтёшь когда-нибудь свои стихи перед большим залом? По-моему, это вполне возможно.

— Правда, Женьк?!

— Другое дело, — продолжал Старков, — как там окажется Инка? На вечере поэзии.

— А что?.. — осведомился Виктор с острым интересом, ожидая услышать что-либо об Инне.

— Ничего, — ответил Старков. — Предупредишь меня за неделю — я её приведу. Не забудь: за неделю до вечера в Колонном, — повторил он деловито.

И оба рассмеялись, одновременно стукнув кулаком по плечу один другого.

Тут они и услышали объявление по школьному радио. После слов «конкурс начнётся ровно через час, в зале» Старков сейчас же сказал:

— Может, сперва в этом зале прочтёшь? Недолго ждать, недалеко ходить. И к тому же… почти наверняка Инка здесь окажется.

— Ты думаешь?

— Забежит на огонёк.

— Значит, читать, Жень? — спросил Виктор с волнением, ожидая сейчас от Старкова и более решительного, и более заинтересованного тона.

— А чего ж? — сказал Старков. — Сходим только пока что в буфет, если открыт. Если закрыт, домой придётся сбегать.

И хотя, не отвечая настроению Виктора, эти слова чем-то его разочаровали, они в то же время подействовали на него успокоительно.

По пути в буфет, спускаясь с четвёртого этажа, Старков и Громада столкнулись с бегущим наверх Тушновым.

— Вы, а призы там давать будут? — спросил Тушнов, приостанавливаясь.

— Будут, — сказал Старков.

— Какие?

— Разные, — ответил Старков.

— Ну какие — разные? — настойчиво допытывался Тушнов.

— «Москвич», кажется, — отвечал Старков, продолжая спускаться по лестнице. — Две машины: одна — швейная, другая — стиральная… Стихи, значит, читать собираешься?

Тушнов на ходу бойко отвечал:

— А чего ж, мало ли их… «Стрекоза и муравей лето красное пропели, оглянуться не успели…»

— Оба, значит, пропели? — крикнул вдогонку Старков.

— А что? — И Тушнов скрылся из виду.

— Вот паренёк не робеет, а ты робеешь, — сказал Виктору Женька.

— Ладно, не буду.

И всё-таки, когда через час они остановились на пороге школьного зала (конкурс уже начался), Виктор совсем не выглядел решительным. Пока Старков, приоткрыв дверь, заглядывал внутрь, он успел отпрянуть в сторону, но Женька шепнул ему: «Инка там», взял за рукав и спросил: