Михаил Самарский - Остров везения

С вашего позволения, еще пару слов о моем незваном госте. Хотя, если поразмышлять, он то же самое мог сказать и обо мне. Тут еще сто раз нужно подумать, кто здесь незваный гость. А с другой стороны, сами же тут капканов наставили. Ну да ладно…

Свое название «птицеед» животное не оправдывает. Из-за своих устрашающих размеров и места обитания, на деревьях, представлялось, что паук питается птицами. Но это не так. Кормится он только лягушками, мелкими грызунами, ящерицами, небольшими змеями и, правда, неоперившимися птицами, такое тоже бывает. Тропики – это настоящий рай для самого большого паука. Они обитают в глубоких норах, расщелинах скал, дуплах деревьев, а вход в жилище загораживают паутиной. Что интересно, паук-птицеед не плетет ловушку для своей жертвы, а ловит ее сам. У него, кроме сетей, есть другое оружие – сильные челюсти.

Смотрю на него и мысленно рычу: «Эй, братец! Ты на меня планы не строй. Я тебе не мышка-норушка какая-то. Нападешь на меня, я тебя мигом перекушу. Еще не хватало мне тут пауков бояться».

Ну, вы же понимаете, это я так сам себя подбадривал. Честно говоря, страху я все равно натерпелся. Ну а чего? Вот таких пауков с десяток набегут – и к утру от Трисона только красивый ошейник и останется.

«Интересно, а что же сейчас делает моя дама? Нужно погромче повыть, наверное!» Я и завыл. Да так, что сам испугался. От моего завывания из кустов взлетела какая-то диковинная птица. Наверное, я разбудил ее. Она тоже села на соседнюю ветку и стала рассматривать меня. «У них тут что, собак совсем нет, что ли? Чего они на меня так пялятся? Не может такого быть. Сейчас, по-моему, собаки есть в любом уголке земли. Может, породы разные, но все равно…»

Птица неожиданно произвела такой звук, что мне показалось, кто-то внизу завел дизельную электростанцию. Ничего себе, соловушка нашелся. С таким репертуаром в России из тебя уже давно бы сварили супчик с фрикадельками. У нас так горло дерут только петухи по утрам. Впрочем, пение петухов даже повеселее будет. А скорее всего, я просто привык к родным мотивам. Вот гусь (условно называю) рявкнул, а мне с непривычки кажется что-то не то. А местным, возможно, даже приятно птичку такую послушать. Да ладно, бог с ним, с этим гусем, лишь бы не нападал. Мне ведь неудобно обороняться со связанными задними лапами. Свалюсь с ветки, даже не знаю, хватит ли сил снова раскачаться. Со страху-то сразу взлетел, как воздушный акробат.

Эх! Кем я только не был. И из воды людей спасал, и из пожаров вытаскивал, по деревьям лазал, да и летал с тех деревьев, теперь вот в акробата превратился. Конец ли мой пришел, или еще какие испытания будут? Сколько просидел я на дереве, не знаю, только настал тот час, когда я с грустью проводил взглядом свой бело-голубой теплоход.

«Ну как же так? Почему меня не нашли? Впрочем, тут никого винить нельзя. Еще неизвестно, на какую глубину я забрался в лес. А у лайнера ведь график. Он человека-то ждать не будет. Как говаривал мой незабвенный Иван Савельевич, семеро одного не ждут. А их там на корабле около четырех тысяч человек, если вместе с экипажем считать. Горюшко ты мое горе. Ну почему вечно со мной происходят какие-то приключения? И что теперь? Мне до конца жизни воевать с этими глупыми обезьянами? Как выкарабкаться из ловушки? Хотя я рассуждаю так: если кто-то поставил ловушку, он же должен прийти ее проверить – вдруг какой зверуган попался. Придет, а тут я. Вот и спасение! Впрочем, тоже радости мало – может, у них тут на острове принято такими царями, как я, завтракать. Я уже ничему не удивляюсь. Меня в России беспризорники едва на шашлык не пустили, а тут и подавно не поперхнутся…»

Теплоход гукнул на прощание и исчез за горизонтом. Вот и все. Ужасно хотелось пить, в горле все пересохло, меня начало клонить ко сну. Чтобы во сне не свалиться и не повиснуть, как парашютист на стропе, я покрепче зацепился передними лапами за ветку и начал дремать. Что мне только не снилось на этом дереве. Даже страшно рассказывать. Крокодилы, бегемоты, какие-то огромные муравьи, даже дельфин скакал промеж деревьев. Ну, от такого сна любой проснется. Пробудившись, я вдруг услышал внизу человеческий смех. Ну вот, Трисон, готовься – или пан, или пропал. Смотрю, темнокожая девочка стоит и рассматривает меня.

– Урюм! Урюм! – кричит.

– Ав! Ав! – отвечаю. А что я еще могу ответить? Все равно не понимаю ничего. А так хоть голос подал, что, мол, живой еще.

Девчонка куда-то исчезла и минут через десять вернулась с таким же темнокожим парнем и лестницей. Ловкими движениями они меня быстро освободили, и уже через пару минут я сидел на земле. Признаюсь, первой мыслью было драпануть. Но куда? Куда мне драпать, если океанское корыто уплыло? Смирился уж. Сел, голову склонил и молчу.