Владислав Крапивин - Выстрел с монитора

— …дисциплина, как у сезонников на угольной барже… — Это Красс.

— Немудрено. Столько месяцев бродячей жизни. Мы уже не военное судно, а полудикий капер. — Это артиллерист. — И сколько еще все продлится, одному Богу ведомо…

Красс ответил неразборчиво. Бенецкий сказал:

— Нервы. В лунные ночи меня теперь тянет на скорбные откровения… Я понимаю, мы офицеры. Но иногда здравый рассудок просто вопит: «Господи, кому это нужно?»

— Вопит, — коротко согласился Красс.

— Да… Подумать только, какой ерундой мы занимаемся. А ведь я, автор монографий по баллистике, профессор прикладной математики, мог бы сейчас преподавать в академии флота. А вы — командовать клипером где-нибудь на австралийской линии.

— Пожалуй, — согласился Красс. — Хотя, едва ли… У меня есть другие планы. Но уж, конечно, не это ползанье на брюхе по мелководью… Однако, что поделаешь, господин Бенецкий. Пока нет мирного договора, нам просто некуда деться.

— Вам хотя бы в одном проще: вы, к счастью, без семьи…

— Тоже мне счастье, — вздохнул Красс.

— В данном положении — счастье… А у меня жена и сын остались в Регеле. Генерал Барен, тамошний военный губернатор, тупая скотина, объявил их гражданскими пленными. Сынишка ходит в местную школу, и ученики в классе травят его… Если позволите, капитан, когда мы возьмем заложников, я обменяю Биркенштакка на семью…

— Разумеется. Если штаб согласится… А впрочем, на кой черт нам спрашивать согласие у штаба?

— Я тоже думаю… Сыну десять лет. Кстати, очень похож на нашего… юного лоцмана, только помладше. Я, когда на этого мальчишку смотрю, просто… знаете, в глазах щиплет… И до того горько, что мы его обманываем… Что?

Галька перестал дышать. Стало очень тихо. Казалось только, что шелестят темные облачные клочья — они летели над Галькой в зеленом круге неба. Наконец Красс громко сказал:

— А в чем, собственно, мы его обманываем? Я изложил наш план мальчику и подробно, и честно.

— Да, — так же громко отозвался Красс. — Я не это имел в виду. Я о том, что мы вынуждены вмешивать ребенка в военные дела и не можем ничем помочь ему.

— Придет время — поможем… Эй, Уно Квак! Смирно! Вы почему ушли от трапа? Вы, кажется, часовой!

— Но, господин капитан… — Голос Уно был плачущим. — Боцман позвал, велел помочь развинтить ша…

— Молчать! Если вы еще раз покинете пост, я просто-напросто прикажу расстрелять вас! Ясно?

— Так точно, господин капитан-командор… Только я ведь на минуту. И боцман… И от кого караулить-то, пусто кругом… Что за служба, господи. Лучше уж и правда на тот свет…

— Ступайте, не хнычьте… Послушайте, Венецкий, ударный спуск уже поставлен на затравку?

— Да, капитан. Только надеть капсюль…

— Мне пришло в голову… — Красс, кажется, коротко засмеялся. — Что, если грохнуть сейчас холостым? Для учебной тревоги. Чтобы встряхнуть этот юр-тогосский сброд, именуемый экипажем!.. Во время переполоха увидим, кто чего стоит. А зарядить орудие снова мы до отхода успеем, запасной порох еще есть… А?

— Как скажете, капитан, — бодро отозвался Бенецкий.

— Пожалуй, так и сделаем. Несите капсюль.

— Есть… Хотя…

— Что?

— Шесть миль до города. В форте услышат выстрел…

— А, черт. Вы правы. А жаль…

Голоса заглохли. Капитан и артиллерист, видимо, отошли.

Наверно, каждый поймет, что почувствовал Галька в конце их разговора. На миг казалось, будто он уже летит в огненном вихре прямо к луне. Еще секунда, и кинулся бы из мортиры! На глазах у офицеров! Но не кинулся, только отчаянно зажмурился…

Да, смелый был мальчишка Галиен Тукк, ничего не скажешь… И лишь услышав об отказе от «учебной тревоги», он совершенно ослаб от только что пережитого ужаса. Понял, что еще немного, и, наверно, случилась бы неприятность, которая бывает при очень большом испуге у малышей.

И тут, хотя и обмирал Галька, искоркой прыгнула в нем ехидно-озорная мысль: вытащить порох не удалось, но зато была полная возможность подмочить его.

А в самом деле!.. На войне героическое часто перемешивается… ну, скажем, с не очень героическим. Да и ладно, лишь бы порох сделать сырым…»

— Ну и что? Подмочил? — хихикнул мальчик.

— Н-нет… Прикинув, Галька понял, что у него не хватит… гм, жизненных сил. Заряд-то громадный. Но идея осталась!

«Галька не дыша глянул из-за края ствола. Уно понуро стоял у трапа, к башне спиной, офицеры ушли. Галька дождался летучего сумрака, бесшумно перекинулся из мортиры, тихо съехал с башни на ветки палубы, в тень. Неслышно скинул штаны и голландку, пояском привязал одежду к голове. И скользнул без плеска с пологой, уходящей в воду палубы.