Бобби Пайрон - Мой верный друг Тэм

В тот день после занятий мама приехала, чтобы забрать меня из школы.

— Мама, — сказала я, — а ты знаешь, кто такой Рэнди Риверс?

Мама всматривалась в дождь со снегом, который падал на лобовое стекло.

— Ненавижу такую погоду, — проворчала она.

Мама явно была не в духе, поэтому я решила держать язык за зубами и не мешать ей вести автомобиль. Она выглядела не очень счастливой, с тех пор как мы переехали в Нэшвилл. О, когда папа был дома, мама изо всех сил старалась казаться веселой. Но когда мы оставались вдвоем (а папа почти все время проводил в студии, и мы с мамой постоянно были одни), она часто вздыхала и выглядела грустной. И то, что она не могла найти работу, не улучшало ей настроения.

Мы въехали на парковку возле супермаркета «Харрис Титер». Мама сидела, наблюдая за дворниками на лобовом стекле. Я дотронулась до ее руки.

— Мама, мы будем заходить?

Она посмотрела на меня и заморгала, потом выключила дворники и улыбнулась. Но это была не настоящая, «ой-как-я-счастлива», улыбка.

Мама дотронулась до моей щеки.

— Извини, Эбби. Давай посмотрим, есть ли у них вкусная жареная курица на ужин. Твой папа будет очень поздно, и мне не хочется готовить только для нас двоих.

Мы с мамой уже дважды на этой неделе ели жареную курицу из «Харрис Титер». И мне, честно говоря, больше не хотелось ее есть. Но я не смогла сказать об этом маме.

Я прислонила к себе теплый жирный пакет с кусками курицы, пока мы бродили по продуктовым рядам. Я потянула маму за рукав и спросила:

— Ты знаешь, кто такой Рэнди Риверс?

Мама бросила несколько пачек с кашей в нашу корзину.

— Конечно, это очень известный певец кантри. А что?

— Его дочь только что перешла в нашу школу, — сказала я.

— Правда? — удивилась мама. — Я думала, что богатые дети учатся в супер-пупер частных школах.

Я взяла пачку «Нила вафель» и положила ее в корзину.

— А она и училась, но знаешь что?

Мама покачала головой, и ее коса закачалась из стороны в сторону. Мэдисон и Бри захотели бы поработать над ее внешним видом.

— Говорят, что ее выгнали из всех частных школ и что у нее был домашний учитель, но она оказалась такой вредной, что выгнала его. Наша школа, — прошептала я, — ее последняя надежда.

Мама нахмурилась.

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что нельзя верить всему, что говорят люди, особенно о других людях. Эта девочка, скорее всего, одинока, как и все мы.

— Знаю, — сказала я. — Я тоже так думаю. Никто в школе с ней не разговаривает и даже не подходит к ней. Это грустно.

Мама остановилась, посмотрела на меня и улыбнулась:

— Спорим, что вы подружитесь?

— Мы? — удивилась я.

Но, честно говоря, мне иногда становилось страшно от того, насколько хорошо мама меня знает.

На следующий день в буфете я высматривала Чейен Риверс. Как обычно, Мэдисон, Бри и еще одна их подруга были заняты обсуждением, как все в школе одеваются и как себя ведут.

И когда я уже готова была сдаться, Чейен Риверс появилась в дверях буфета. И опять все замолчали.

Она медленно прошла к стойке с салатами и положила несколько порций на свой поднос. Потом села за тот же стол у окна, не глядя ни на кого, как и раньше.

Чейен Риверс открыла книгу и надкусила яблоко.

Мэдисон вздохнула:

— Она классная.

— Точно, — сказала Бри.

— Слишком классная, — добавила их подруга Кортни.

— Тогда почему вы не подойдете и не скажете ей «привет»? — спросила я.

Они посмотрели на меня так, как будто я предложила им пойти в туалет для мальчиков.

Я сдалась:

— Все с вами ясно.

Направляясь к столу Чейен Риверс, я чувствовала, как на меня уставились сотни глаз. Чем ближе я подходила к ней, тем больше убеждалась, что это не такая уж хорошая идея. Потом я вспомнила мамины слова: «Эта девочка, скорее всего, одинока, как и все мы».

Я затаила дыхание и подошла прямо к Чейен Риверс.

— Привет, — сказала я.

Не отрываясь от книги, она ответила:

— Привет. — Но это было не радостное «привет-как-я-рада-познакомиться». Этот ответ был больше похож на «оставь-меня-в-покое».

— Меня зовут Эбби Уистлер, — представилась я.

Чейен Риверс оторвалась от книги и обвела злым взглядом всех, кто был в буфете.

— Ну и кто надоумил тебя подойти ко мне?

У меня подкосились ноги.

— Никто. Просто я тоже новенькая, и я подумала…

Она опустила взгляд в книгу и отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.

— Больше не думай и убирайся.

У меня отвисла челюсть. Лицо вспыхнуло. Кем, черт возьми, она себя возомнила? Я сжала кулаки и сказала: